Зеленоглазый медленно встал, поднял руку. Погас огонь в камине, зато вспыхнул он сам, превратившись в неровный пульсирующий факел.
Громыхнуло. На столике негромко звякнула рюмка, ударившись о зеленое бутылочное стекло.
— Не шутите со мной, доктор Иоганн Фест! Вы не хуже меня знаете, что предел всякой власти, в том числе и моей, свобода воли. Я могу убить, могу превратить в червя или молекулу, но не способен помешать человеку поступить так, как он желает. Убивать же вас нельзя, иначе потеряю свою добычу, Гиммлера. Вы же кебаль! Поэтому постараюсь убедить. Да, мне нравится затея со слугой моим Харальдом Пейпером, достойным потомком рода колдунов и чернокнижников. Жаль от нее отказываться. Посему предлагаю: свобода в обмен на то, что не станете стрелять. А когда вы попадете ко мне, то будете не в котле, а у котла. Решайтесь, доктор!
Он тоже встал. Дышалось трудно, пахло гарью и раскаленным металлом, губы запеклись, кровили. Но Иоганн Фест сумел-таки выговорить.
— Нет!
И все исчезло. Жара сменилась промозглой сыростью, потухло пламя, зеленоглазый повернулся к камину, словно не желая встречаться взглядом.
— Как хотите, доктор. Но следующий ход оставляю за собой. Вы наверняка будете гордиться тем, что свершили. Погубили душу, спасая души иные и отправив негодяя в Ад. Да, честолюбие — мой любимый грех!..
Повернулся, оскалил острые белые зубы.
— Даже не надейтесь!
Мальчик Нильс падал и падал, удивляясь, почему Земля так далеко. Странный сон быстро забылся, но еще какое-то время он пытался понять, можно ли заснуть, спускаясь со звенящих высот. А потом все исчезло, только вдали, у самого горизонта, слышался крик улетающей гусиной стаи.
3
Перед тем, как прыгнуть, Соль с трудом преодолела страх, самый обычный, вполне простительный. Внизу, если приборам верить, 55 метров. А если в этажи перевести? Нет, лучше не думать.
Понс рядом, в затылок дышит, но сквайр не в силах помочь, он сделал, что мог. Остается надеяться…
Все, пошла!
Бездна подхватила, ударила ветром в уши, но Соль все-таки сумела нажать кнопку-спасительницу на поясе. Есть! Сразу же стало тихо, бездна исчезла, приобретя внезапную упругость. Уже не падение, а почти прыжок в воду, даже не в воду, в тесто. Тоже вниз, но медленно, не спеша.
Прибор № 8а, если по земному, парашют, только без белого купола за спиной. Обычный жилет из чего-то плотного, похожего на мягкий металл, и два черных блина на груди и спине, совсем небольшие, вдвое меньше, чем у аппарата «Сфера». Пояс, на нем кнопки, но с ними Соль до конца не разобралась, некогда.
Над Берлином ранний вечер. Здесь она уже бывала, нет, летала. На юго-востоке серая полоса широкой реки, мост, впереди Темпельгоф. Тогда был март, сейчас ноябрь, но все равно, похоже. Тучи, вязкая сырость, ветер, пусть и не слишком сильный.
Вниз, вниз, вниз… Сносит влево, где тут нужная кнопка? Жмем! Медленно-то как… Чему удивляться, мотора нет, это ее силы, как в «марсианском» ранце. Не пролетела даже половины, а уже устала.
Вниз!
Берлин выбрала, почти не думая. Куда еще? В Италии ее вроде бы ждут, но там слишком легко убивают. В Союз, прямо в знакомый монастырь, к Клаусу-красавцу? А вдруг большевики не захотят ссориться с фиолетовой планетой и обменяют ее на два аппарата «Сфера»? В Лондон? С английским плохо, отправят в Тауэр и заставят признаться в шпионаже.
К счастью, подробный план Берлина в навигаторе летающей лодки нашелся. Земляки уже озаботились. Быстро это они!
Вниз, вниз! Ближе к земле ветер стал сильнее, и она едва не промахнулась, но все же вовремя нащупала подошвами гремящее железо. Крыша оказалась покатой, но стоять все-таки можно. Нет, лучше присесть, но сначала отключить аппарат.
Соль смахнула с лица капли пота и почти сразу же почувствовала холод. Неудивительно, на ней самый обычный комбинезон для жилых помещений, ни шлема, ни перчаток, ни подходящей обуви. Промахнулась бы, попала на улицу, то-то добрые берлинцы изумились!
Быстро темнело, осенний вечер короток, и она заспешила. Крыша полдела, теперь требуется найти нужный балкон. Это уже риск, причем немалый. Во-первых, легко промахнуться и оказаться во дворе на удивление местным зевакам. Во-вторых, нужного человека может не оказаться дома. В-третьих…
Нет, все потом. Вниз! Ай, скользко…
Едва не промахнулась, пришлось хвататься за перила, подтягиваться и падать на старую циновку, которой застелен балкон.
Ай!..
И только ощутив под лопатками твердь, она позволила себе облегченно вздохнуть. Теперь полежать минуту-другую, встать, постучать в балконную дверь.
Не довелось.
— И как это понимать, летчик-испытатель Соль? Перепутали мой балкон с полигоном?
Стучать не пришлось, дверь отворилась сама. Точнее, отворили. Генерал-инспектор Люфтваффе, кавалер Голубого Макса Эрнст Удет заметил ее влет. Чему удивляться, ас, 62 победы.
— Так точно, господин генерал. Отчасти!
Генеральская длань мощным рывком вздернула ее на ноги.
— Почему вы в пижаме? Кто вас в таком виде к полетам допустил? В нарядах сгною!.. И… И никакого мороженого, только чай с медом!
* * *
Чуть не утонув в генеральском халате, Соль выбралась из ванной и побрела в столовую. Удет, забыв о шумящем на кухне чайнике, разглядывал прибор № 8а. Услышав ее шаркающие шаги (тапочки на три размера больше), обернулся.
— Остроумно, но, уверен, очень дорого, для массового производства не годится. Но мой шеф не откажется снарядить экипаж личного самолета… Да, чай! Сейчас…
Удета Соль выбрала по причине наипростейшей. Никто в Берлине ее не ждет, все знакомые где-то на конспиративных квартирах, если вообще на свободе, а друг и помощник Геринга сдавать ее контрразведке не станет, не в том его интерес. К тому же летчик, считай, тоже рыцарь.
Странно, но в рыцарскую честь она до сих пор верила. Может, потому что больше верить и нечему.
* * *
— Понял… Государственную тайную полицию фактически разогнали, но дразнить собак не станем. Как вы сказали? Зофи Ган? Уже запомнил, не волнуйтесь. Приличную одежду мы вам купим… Даже не намекайте, я, извините, генерал, и жалование у меня генеральское и вообще, с генералами не спорят. Вот документы достать…
— Не только документы, господин Удет. Мне очень надо связаться с друзьями. Но…. Их тоже ищет стапо.
— Да-а, задачка…. Ничего, обратимся к Герингу. Нет, не к моему шефу, к Альберту, его брату, он-то наверняка поможет… Мед, мед берите! Простудитесь еще, а лечить вас коньяком как-то не по возрасту… Как вас только отпустили одну?
— Не хотели, упрашивали, но я все-таки убежала.
