Анри вспомнил старые фотографии. На них вернувшийся с фронта лейтенант Жорж Леконт смотрелся браво — усы, белозубая усмешка, черные кудри, грудь колесом. И что осталось? Неопрятный пожилой пьяница, разве что усы узнать можно.
— Дядя Жорж! Не забывай, главный здесь именно ты. Твоя должность — генеральный консультант. Тебе хоть это объяснили?
— Объяснили, — дядя вновь наполнил рюмки. — Будем воевать с инопланетянами. Представляешь, Анри, с одним из них меня даже познакомили, между прочим, милейший человек.
Пить Леконт не стал, только смочил губы.
— Инопланетянин? Ты уверен, дядя?
Тот пожал плечами.
— Вполне. Ты бы видел, Анри, их базу, куда там линии Мажино! Меня даже обещали прокатить на их стратосферном самолете, но не успели. Бух-х!
И залпом опрокинул рюмку.
* * *
По двору бегали солдаты, ремонтники спешили досыпать гравий, ровняя дорожки, на прибывшие авто уже успели натянуть брезент… Анри Леконт отвернулся от окна. Суета сует!
— Сейчас день, но можно закрыть ставни, — негромко и равнодушно проговорила Мари-Жаклин.
Бывший учитель сделал вид, что не понял. Если подумать, и это суета сует.
— Майор Грандидье пообещал войну с немцами и марсианами. Откуда именно марсиане, нам знать не велено. «Они!»
Жаклин выслушала без особого интереса. Марсиане ее явно не вдохновляли.
— Для подготовки будущей войны создана группа экспертов во главе с моим дядей, его почему-то считают гением. Потому и меня пригласили, считается, что родственники предают очень редко. Такая группа уже существовала, но недавно ее почти полностью уничтожили…
— …Марсиане, — Мари-Жаклин, подойдя ближе, положила ладонь ему на плечо. — Мсье Леконт! Мне это совершенно неинтересно. На Францию все время кто-то хочет напасть, генералы требуют увеличить ассигнования, а мой папа на этом зарабатывает. Сейчас вы такой же скучный, как в нашем классе, когда рассказывали о своем тезке Леконте де Лиле. «Ах, Парнасская школа, Парнасская школа…» А я тайком гляделась в зеркальце и красила губы. Может, вы, наконец, расскажете что-то новое?
— Пожалуй, — согласился он. — Октябрь кончается, завтра 1 ноября.
* * *
После заката вновь зарядил дождь, и Анри Леконт пожалел, что не сменил пальто на плащ. Пусть не льет, больше капает, зато не переставая, без перерывов и пощады.
— Условия для испытаний оптимальные, — рассудил майор Грандидье. — Дождь, высокая влажность, плохая видимость. Вот с этого и начнем…
Во дворе собрались вчетвером — майор, комендант Гарнье, шеф Леконт и, конечно, дядя. Тот держался неожиданно твердо, несмотря на густой коньячный дух, правда, для этого пришлось опереться на зонтик.
— Взгляните! Прибор, кстати, трофейный, такого и в Вермахте нет.
Бинокль, большой странный, наверняка очень тяжелый. Первым в него заглянул капитан Гарнье. Ахнул, чуть не подскочив. Кажется, понравилось. Следующим был дядя, но генеральный консультант отмахнулся, майор же не настаивал.
— Взгляните вы, мсье Леконт.
Бывший учитель, взяв бинокль в руки, поразился. Легкий! Не из металла, что-то странное, непривычное.
— Смелее, смелее!
Вначале было темно, однако вскоре стекла посветлели, и стало видно… Нет, не как днем, все цвета, кроме зеленого, исчезли, контуры приобрели непривычную резкость, пропала глубина. Но все равно — впечатляет. Леконт поглядел на башню. Верхняя площадка, решетчатое «ухо», возле него темные силуэты легионеров. А вот и то, что солдаты капитана Гарнье таскали целый вечер — большая куча старых гнилых досок, обломки давно рухнувшего деревянного моста. Теперь их свалили у дальней стены.
— Рассмотрели? — майор, забрав бинокль, сунул в футляр при поясе. — А теперь…
Пистолет? Нет, ракетница. Легкий хлопок, и в небе вспыхнул тревожный белый огонь. Ответ пришел быстро, с верхней площадки Речной Анны ударил острый, как спица, луч. Там, где только что темнела куча досок, вспыхнуло невысокое желтое пламя.
— Где-то так, — майор Грандидье спрятал ракетницу. — Вопросы?
Вопросов не было.
Глава 7. Монсегюр
Уходите! — Паломничество. — Учитель и ученица. — Последнее предупреждение. — Торквемады нам не надо. — Анонимка. — Твердь под ногами
1
Первый раз «Бразилию» Иоганн Фест услыхал по радио. Шофер, не желая внимать новостям Трудового фронта, резко сменил волну.
Brazil, where hearts were entertaining June
We stood beneath an amber moon…
— Уже на английский перевели, — поморщился Шейх. — Оригинал, как догадываешься, на португальском. Скоро и на немецкий сподобятся, и ведь не запретишь!
And softly murmured "Someday soon"
We kissed and clung together…
Несмотря на все слухи о том, что «фюрерам» полагается нечто особенное, автомобиль Шейха оказался самым обычным. Дизельный Мерседес кофейного цвета без перегородки между шофером и пассажирами и даже не бронированный. Точно в таком же, но черном ехала охрана.
Then, tomorrow was another day,
The morning found me miles away…
— Обязательно надо запрещать? — удивился доктор Фест.
Ехать куда-либо с Шейхом («назовешь господином рейхсминистром, обижусь!»), он не собирался, беседа престояла недолгая. Но тому откуда-то позвонили, Шейх хлопнул себя по лбу и вызвал машину. Разговора не получилось, хотя может это и к лучшему.
Ссориться с Шейхом очень не хотелось. Двадцать лет знакомы, один раз даже вместе под пули попали, когда мюнхенские коммунисты прорвались через заслон. К тому же доктор Фест Шейха уважал. Не просто боевой офицер, летчик, причем не из последних. И в том, что эмигранту разрешили вернуться в Рейх, есть его заслуга.
Now, when twilight dims the sky above
Recalling thrills of our love…
Шоферу «Бразилия» определенно не понравилась. Не дослушав, он поспешил найти боксерский поединок и тем успокоился.
— Ты же вроде в музей устроился?
Бывший унтер-офицер только плечами пожал. Вроде! Эх, господин рейхсминистр, сам же директору звонил!
— Я это к чему, Фест? Бросай бодаться с дубом! Ты историк, ты знаешь, что настоящая сильная власть никогда не бывает популярной. Вспомни хоть Фридриха Великого! Спасибо нам скажут внуки. Сейчас в Рейхе Третий день Творения, моря отделяются от суши, на земле появляются первые зеленые ростки. Впереди еще тысяча лет!
