– Ой, огонь потух в доме. Как же нам зажечь свечу? Ступай-ка ты, Василиса, в лес, к Бабе-яге да попроси у неё огня.
Задрожала Василиса от страха, как осиновый лист, но мачеха ничего не хотела слушать и вытолкала её за дверь.
Одна-одинёшенька осталась девушка в непроглядной тьме. Достала она из кармана куколку и угостила её ягодами.
– Ничего не бойся, Василиса, – воскликнула она. – Делай, как тебе велено. Пока я с тобой, страшиться тебе нечего.
Расхрабрилась Василиса и отправилась к Бабе-яге. Опустилась ночь, лес ожил и наполнился тенями. Вдруг проскакал мимо девушки всадник: весь в белом, на белом скакуне. Глядь, а уж и светать начало…
Не кончается лес, всё дальше и дальше идёт Василиса. Вдруг проскакал мимо неё второй всадник: весь в алом, на алом скакуне. Глядь, а уж и солнце взошло…
Наконец, в сумерках, вышла она на полянку к избушке на курьих ножках. А вокруг неё – забор из человеческих костей, а на заборе том – черепа с провалившимися глазницами, а вместо засова на воротах – человечья челюсть с острыми зубами. Обомлела Василиса от ужаса. Вдруг проскакал мимо неё третий всадник: весь в чёрном, на чёрном скакуне. Промчался он в ворота, и над лесом опустилась ночь. Глаза черепов тотчас же запылали, ветви затрещали, деревья застонали. Видит Василиса – летит в вышине Баба-яга. В ступе сидит, пестом погоняет, метлой след заметает. Опустилась на полянку, принюхалась.
– Кто тут прячется у моих ворот? – закричала она.
Вышла на полянку Василиса, ни жива ни мертва. Поклонилась Бабе-яге и молвила:
– Мачеха послала меня к тебе огня попросить.
– Знаю, знаю я, откуда пришла ты. Огонь ты получишь, но не раньше, чем поработаешь у меня. А откажешься – я тебя съем.
С этими словами приказала колдунья воротам отвориться, и те отворились. Лязгнули засовы-челюсти и сомкнулись у неё за спиной.
– Ну, подавай на стол, – повелела колдунья.
Что могла бы съесть дюжина человек, Баба-яга проглотила в один присест, оставив Василисе лишь суп капустный да краюху хлеба.
– Когда утром я улечу, прибери дом, подмети двор да перебери пшено, – наказала колдунья, взгромоздилась на печь и улеглась спать.
Заснула Баба-яга, а Василиса достала куколку из кармана и накормила её последней ложкой супа. Глаза куколки замерцали, словно свечи.
– Гложет страх меня, – заплакала девушка. – Что, если не исполню я наказа Бабы-яги, она меня за ужином и съест!
– Не печалься, ложись спать, – утешила её куколка. – Утро вечера мудренее.
Засветло пробудилась Василиса. Проскакал галопом по полянке белый всадник, перемахнул через забор. И только скрылся в лесу он, как занялась заря.
Вышла Баба-яга к воротам, залезла в ступу, свистнула – и явились перед ней пест и помело. Алый всадник проскакал по полянке, и взошло солнце. Улетела Баба-яга, проводила её Василиса тоскливым взглядом. Тяжело было у неё на сердце, дивилась она, как управиться ей со всей работой, как вдруг смотрит, а куколка всю работу за неё и выполнила!
Настал вечер. Чёрный всадник галопом проскакал по полянке, и опустилась ночь. Вернувшись, хотела Баба-яга к чему-нибудь придраться, да не к чему было.
– Где вы, слуги мои? – крикнула колдунья.
Явились невесть откуда три руки, подхватили мешок пшена и уволокли прочь.
На следующее утро Баба-яга ещё больше работы задала Василисе.
– Прибери дом, подмети двор, возьми мешок с маком и отдели от земли каждое зёрнышко. Не сделаешь – съем тебя за ужином!
И снова куколка справилась со всею работой, и Баба-яга не нашла к чему придраться. Крикнула она слуг своих. Три руки, невесть откуда взявшиеся, подхватили мешок мака и уволокли прочь.
Поужинала колдунья и уставилась на Василису.
– Что ж, дитя, говори, – сказала она. – Вижу, хочешь ты меня о чём-то спросить. Спрашивай, но помни – не всякий ответ по нутру прийтись может.
– Скажи мне, будь добра, белый всадник – кто он? – спросила Василиса, сама не своя от страха.
– Мой слуга, Белый день. Он не причинит тебе вреда.
– А алый всадник – кто он?
– Мой слуга, Красное солнышко. Не бойся его.
– А чёрный всадник – кто он? – задала Василиса последний вопрос.
– Мой слуга, Тёмная ночь, – ответила Баба-яга. – Он не причинит тебе вреда.
Хотела было Василиса спросить о трёх руках, но вовремя вспомнила, что не всякий вопрос по нутру прийтись может.
– Скажи мне, – потребовала старуха, – как успевала ты со всей работой управиться, да так, что и не придраться?
Увидела Василиса, как пытливо смотрит Баба-яга на её карман с куколкой.
– Благословение моей матушки – вот что мне помогает, – ответила она.
Страшно закричала старуха, будто кто её ударил.
– Вон отсюда! Убирайся! – завизжала она. – Не потерплю благословенных в своём доме!
Бегом побежала Василиса к воротам.
– Откройтесь! – повелела им Баба-яга и швырнула в спину девушки череп с горящими глазами. – Вот тебе огонь, который ты просила. Отнеси его мачехе, пусть порадуется!
Насадила Василиса полыхающий череп на палку и поспешила домой. День и ночь бежала она по лесу, и наконец, в сумерках добралась до дома. «Верно, мачеха уже разыскала огонь, сколько времени-то прошло!» – подумала Василиса и зашвырнула череп в кусты. Но вдруг, к немалому её изумлению, из кустов послышался голос:
– Не бросай меня, Василисушка, отнеси куда велено.
Вошла Василиса в дом, и радостно встретили её мачеха и сводные сестры. Ибо с тех самых пор, как ушла она, не удалось им ни искры огня высечь в доме. Всё это время дрожали они от холода. Взяла мачеха колдовской огонь и зажгла свечу.
Засверкала свеча, заулыбалась мачеха. Но как только внесли череп в дом, глаза его, словно угли, уставились на хозяйку. Полыхнули глаза лютым пламенем, вспыхнула мачеха, а за ней и дочери её, словно спички, и сгорели дотла.
Утром Василиса зарыла череп в землю. И только отёрла она руки, как слышит – кличет её кто-то с дороги. Обернулась она и увидела отца своего. Как же обрадовался он, что нашёл свою дочь, Василису Прекрасную!
Расхититель сокровищницы
Африка
Египет
