Но Джо не сдался, совсем наоборот – не мог же он отказаться от Маши, – и занялся поисками пристанища для их любви. Он отправился в провансальскую глубинку, в которой незадолго до этого отсиживался после одной неприятной истории. Он не выносил бездействия и попробовал себя – правда, без особого успеха – на сельскохозяйственном поприще. А заодно наладил кое-какие связи. Ему, в частности, встретился старый крестьянин, бездетный холостяк, которому он оказал услугу. Джо умел все: починить крышу или трактор, выпить за компанию и, главное, обратить в бегство воров. Фермер пообещал отблагодарить его, если вдруг Джо будет нуждаться в его помощи. К нему-то Джо и направился и открыл старику сердце влюбленного хулигана, а тот предложил сделку: он отпишет ферму Джо и его «цыпочке», если они дадут ему «спокойно подохнуть» в родном доме. Джо и Маша могли делать с фермой все что угодно, только не ломать ее; взамен «русская краля» будет ему готовить, а после смерти старика они похоронят его в саду. Необходимость уйти в тень не напугала Джо, и он ни секунды не сомневался в Машином согласии, поэтому они скрепили уговор несколькими стопками фруктового самогона, и Джо вернулся в Марсель. Там он попросил друзей-цыган помочь с похищением Маши. Это была последняя авантюра Джо. Зато какая!
Когда они приехали на ферму, старик не стал терять времени даром и тут же отвез их к нотариусу, чтобы выправить официальные бумаги. Джо настаивал на своем: у него нет фамилии, он хочет, чтобы в договоре указали фамилию жены. Ересь, по тем временам. Но он не отступал. Документы были успешно оформлены благодаря его знакомствам, Джо и Маша поженились, и жених вышел из мэрии с русской фамилией. У Джо по-прежнему не было ни малейшего желания становиться крестьянином, и он ломал голову, что бы им с Машей сделать из этой фермы. Днем и ночью бродил он по ее десяти гектарам, часами слонялся по главному дому и многочисленным амбарам и сараям. Он искал «фишку», такую идею, от которой у Маши заблестят глаза – он хотел для нее самого красивого, самого яркого. Хотел, чтобы она им восхищалась, хотел достичь успеха, сделаться уважаемым человеком, чтобы в один прекрасный день предстать перед своим тестем и заявить: «Теперь вы видите, что я кое-чего стою!»
Как-то летней ночью, когда Джо сидел на ступеньках крыльца в отчаянии от того, что решение никак не находилось, к нему в ночной рубашке вышла Маша, твердо намереваясь увести мужа в постель. Она села рядом с ним, запрокинула голову и принялась блаженно любоваться звездами. Она прошептала, что судьба улыбнулась им, поместив в такой рай, и как жаль, что они не могут его ни с кем разделить. Джо ответил, что люди с радостью заплатят за возможность побывать здесь. Ночь была у них бессонной.
Сеть гостиниц, как ни странно, была почти не развита в этом краю артистов, художников и писателей. Джо нашел свою идею. Однако ферма, когда-то, вероятно, процветавшая, пришла в жалкое состояние. Но ремонтные работы стоили больших денег. Джо отыскал выход: он сдал землю в аренду местным крестьянам и бросил клич среди своих товарищей по давним аферам. Маша засучила рукава, взяла малярную кисть, иголку с ниткой, столярные и слесарные инструменты. Оказалось, что в сутках больше двадцати четырех часов. Для начала они привели в порядок три комнаты. Джо разъезжал по окрестным дорогам, наведывался в Марсель, превратившись в рекламного агента, распространявшего информацию о своем отеле. Он постановил, что уважающей себя гостинице обязательно нужен ресторан – мегаломания Джо не имела границ. Поэтому он разыскал своего друга детства Габи, узнав, что тот стал поваром во второразрядном ресторанчике. Джо предложил ему приехать вместе с женой и детьми и поселиться на ферме. Габи принял план друга не раздумывая, взял расчет и отправился в Люберон, чтобы присоединиться к затее Джо.
Вскоре гостинице потребовалось название. Настоящее. Красивое. Джо снова старательно думал, ни с кем не делясь своими терзаниями. Маша сумела научить его нескольким русским словам. Одно из них он твердо запомнил, и на него-то и пал выбор. Однажды вечером Джо зашел на кухню к Маше, готовившей ужин для них и для старого крестьянина, поймал ее за руку, вывел во двор, заставил пройти всю подъездную аллею, закрыл ей ладонями глаза и поставил жену перед вывеской, которую он по секрету заказал местному кузнецу. Когда он убрал ладони, Маша прочла: La Datcha. Теперь у Маши был свой дом с названием на ее родном языке, вписанный в ее родную культуру. «Дача» должна была стать домом для любого, кто постучит в дверь.
Старик умер вскоре после появления первых клиентов и был похоронен, как и хотел, в глубине фруктового сада. Все последующие годы Маша и Джо работали как каторжные. Им понадобилось десять лет, чтобы прийти к результату, о котором они мечтали. Маша распоряжалась внутри отеля, Джо – в саду. «Дача» стала гостиницей на восемнадцать номеров и постепенно завоевывала престиж благодаря радушному приему, вежливости и обаянию Маши, бассейну, сооруженному Джо и его приятелями, местной кухне Габи и цыганам-музыкантам, создававшим нужный настрой.
Но время бежало, они это понимали и не хотели, чтобы воплощенная ими мечта стала однажды никому не нужной. Поэтому Джо и Маша перестали осторожничать, и совсем скоро Машин живот округлился. Тогда Джо посадил в автомобиль жену и «своего сына, потому что это может быть только мальчик», поехал в Марсель и предстал перед Машиными родителями. Бедная Маша едва не потеряла сознание, увидев, как постарели мама с папой. Было много слез, возгласов радости, поцелуев, и за этой сценой молча наблюдал Джо, не разбиравший ни слова в потоке русских фраз, произносимых на бешеной скорости. Когда ему удалось открыть рот и, главное, когда его согласились услышать, Джо предъявил последний козырь, чтобы дополнительно утвердить статус мужа и отца, который достойно играет свою роль, полностью обеспечивая семью. Он объявил, что отказался от собственной фамилии, чтобы дать наследников русской семье жены. Внук продолжит их род. Так после нескольких стопок водки Джо превратился в русского национального героя.
А немного времени спустя, когда Маша еще кормила ребенка грудью, случилось событие, которое окончательно возвеличило «Дачу». Итальянский спортивный автомобиль не вписался в поворот рядом с аллеей, ведущей в отель. Джо помог незадачливому водителю, в душе смеясь над жалкой физиономией «очередного ловкача, который захотел срезать путь, выезжая с шоссе RN 7». Естественно, Джо предложил ему номер в своем отеле. И вот они с новым клиентом, охотно согласившимся переночевать здесь, поскольку ничего другого ему не оставалось, появились в холле. Джо озадачила реакция жены, которая едва не упала в обморок. В отличие от супруга Маша сразу узнала тогдашнюю знаменитость. Это стало самым большим секретом «Дачи». Теперь, когда Джо умер, только Маше и Габи было известно его имя. А они никого не выдадут, это уж точно. Действительно, Джо и Маша всячески охраняли тайну своего почетного гостя, и только те, кто тогда был в гостинице, догадывались о его присутствии. Никто не проболтался, потому что Джо грозил страшными карами. А когда Джо грозил, его слушались. Зато знаменитость не забыла своего пребывания в отеле, задержавшись в нем еще на несколько дней, и потом пела дифирамбы «Даче» и ее потрясающим владельцам – загадочной русской красавице и ее мужу, бывшему боксеру и прирожденному соблазнителю. Так родилась легенда Джо и Маши. Гость был в восторге и от вечеров под открытым небом под звуки цыганской музыки. В результате посыпались заявки на бронирование, а во дворе все чаще стояли дорогие автомобили. Клиенты передавали друг другу координаты «Дачи», словно секретный, предназначенный для избранных адрес – как если бы необходим был пароль и тайные знаки, чтобы пожить здесь в условиях полной конфиденциальности. Джо и Маша сумели сохранить баланс между престижной клиентурой и более простыми, не такими богатыми гостями, так что в их гостиницу приезжали разные люди. Номера были доступны для любого кошелька, и всех гостей принимали с одинаковыми теплотой и уважением. Джо и Маша не забыли, с чего они начинали и как всего добились, они нанимали на работу только местных жителей и готовы были протянуть руку помощи каждому, кто в ней нуждался. Им не было равных в организации незабываемых вечеринок, где все веселились вместе, танцевали, пели и пили – естественно, чуть больше, чем следовало бы.
