Вот так в холодное, голодное и страшное время в стокгольмском районе Клара встретила свою смерть Элси.
Она превратилась в тень и отправилась в страну вечного забвения.
Но в тот же миг, когда закончилась её история, уже началась другая. В некотором смысле смерть Элси — это начало всего, волшебное семечко, из которого суждено было вырасти могучему древу.
Потому что нет конца историям, и новые берут начало там, где находят покой уже рассказанные.
Элси похоронили в начале марта. Вдова со своими тремя детьми, Хильма и Вальдемар, несколько констеблей из участка, да ещё одна полицейская сестра пришли с нею проститься.
Следующей весной кончилась война. Мир принялся зализывать кровоточившие раны, пытаясь осознать, что же с ним такое произошло. Впоследствии окажется, что времени на это потребуется больше, чем кто-либо тогда мог предположить.
У констебля Буберга родился второй ребёнок. Он всё реже думал об Элси, даже несмотря на повторявшийся время от времени кошмар, в котором та умоляла его вытащить кирку из её затылка. Несмотря на это, Буберг не забыл, как однажды в участке Элси тихонько играла в уголке с маленькой девочкой, чья мама попала под трамвай. Это событие оставило след в его душе — возможно потому, что и сам Буберг потерял мать в детстве.
На смену весне приходило очередное лето, а на смену осени — зима. Перелистывая страницы календаря, шли годы.
В стокгольмском Болоте, в районе Клара, не осталось и следа от прежней нищеты. Старую застройку постепенно сменили высокие, светлые, стремящиеся к небу дома.
Не было больше никаких голодных малышей, умирающих от кори или чахотки. Давно развеялось зловоние помоев и переполненных выгребных ям.
В конце пятидесятых годов двадцатого века появились первые женщины-полицейские, и по чистой случайности женское подразделение было размещено именно в Болоте, так как в других полицейских округах не было «удобств» для женщин. «Юбочный патруль», как их прозвали, вызвал в обществе переполох. Женщин-полицейских наделили ровно теми же полномочиями, что были у их коллег-мужчин, разве что вместо штыков их вооружили дубинками.
Старший констебль Седерборг, как и множество его коллег, презирал женщин на полицейской службе. К тому же, он никак не мог взять в толк, почему именно Кларе выпало столь тяжкое бремя — ведь очевидно, что это было совершенно несправедливо со стороны прочих полицейских участков. Ведь и профсоюз полицейских Стокгольма — Товарищество — продолжал упрямо гнуть свою линию: женщинам в полиции не место. Во всяком случае, должности констеблей — не для них. И уж тем более — патрульных, очевидно, по причине недостатка физической силы. И ещё нельзя позволять им водить радиомобили, ведь это может отвлечь водителей-мужчин. Что скажут люди, когда кто-нибудь из полицейских съедет в кювет из-за того, что загляделся на коллегу?
Но сделать пешее патрулирование прерогативой мужчин, а женщинам оставить внутреннюю службу — тоже не выход. Это было бы несправедливо по отношению к мужчинам, которым приходилось, как минимум, лет по семь кряду стаптывать туфли, чтобы только получить надежду на повышение. Вот поэтому наилучшим выходом представлялось вовсе запретить женщинам службу в полиции.
Однажды в минуту сильной ажитации старший констебль Седерборг заявил подчинённым, что скорее съест свой старый шлем, чем позволит ещё хоть одному полицейскому в юбке ступить на порог четвертого полицейского участка.
Но Седерборгу так и не довелось отведать свой шлем на вкус. В декабре 1961 года в радиомобиль, за рулём которого находился Седерборг — Форд Кастомлайн 1958 года выпуска, — врезался фургон, перевозивший стальные трубы для строительства Вэллингбю-центра. В результате столкновения одна из труб пробила ветровое стекло радиомобиля и насквозь прошила грудь старшего констебля. Водитель фургона чудом выжил, однако Седерборг скончался на месте происшествия, не приходя в сознание.
Бритт-Мари — ребёнок, которого Элси вынуждена была отдать на воспитание — росла и расцветала в доме Вальдемара и Хильмы. Они обещали друг дружке, что однажды откроют ей правду, ведь это решение представлялось им единственно верным.
Однако это событие всё время откладывалось.
Раз за разом они принимали решение еще немного подождать — ведь говорить правду не всегда легко.
Весной 1959 года Бритт-Мари исполнилось восемнадцать лет, и Хильма с Вальдемаром поняли, что дольше тянуть с признанием нельзя. Они рассказали Бритт-Мари об Элси и передали ей помолвочное кольцо, которое Аксель однажды подарил своей невесте.
Бритт-Мари повесила колечко на тонкую золотую цепочку, и с тех пор не снимая носила на шее. Это было единственное, что досталось ей от матери, и это сокровище Бритт-Мари берегла как зеницу ока.
Может быть, на её решение повлияла трагическая судьба Элси, напоминавшая о себе тяжестью золотого колечка в шейной впадинке. Может быть, виной тому послужили многочисленные газетные репортажи об «этих полицейских в юбках», только в том же году Бритт-Мари приняла решение поступить на службу в полицию. Хильма и Вальдемар, которых планы дочери вовсе не привели в восторг, уговорили её позаниматься для начала обычной работой, так что Бритт-Мари устроилась продавцом в магазин швейных принадлежностей.
Работа оказалась, как и предполагала Бритт-Мари, скучнее некуда, так что в 1967 году она решила получить образование, необходимое для службы в полиции, даже несмотря на то, что Вальдемар на своём смертном одре умолял её этого не делать.
Формальные требования она выполнила с лихвой: её сто семьдесят сантиметров роста были на целых пять сантиметров выше, чем требовалось. К тому же, на руках у Бритт-Мари была медицинская справка о том, что она имеет подходящее для службы телосложение. Она умела водить машину и печатать на машинке, а в довершение, словно всего перечисленного было недостаточно, Бритт-Мари ещё умела плавать и имела высокий средний балл в аттестате.
Мужчина, который проводил собеседование с Бритт-Мари, носил очки в роговой оправе, и в течение всего разговора не переставал улыбаться. Бритт-Мари никак не могла распознать его истинный настрой и стала нервничать и потеть.
Мужчина, однако, благосклонно кивал на все её ответы и попутно делал записи, которые она без труда могла прочесть со своего места.
«Слишком велика для женщины, однако прекрасно подходит для полицейской службы», — записал он в своём формуляре.
Бритт-Мари приняли на службу в качестве полицейского стажёра, и той же осенью ей предстояло пойти на офицерские курсы. Из двух сотен стажёров набралось всего пять женщин, однако они вскоре освоились. Бритт-Мари выучила, как следует отдавать честь, будучи одетой по форме, — женщинам, которые не проходили армейскую службу, приходилось долго упражняться. Она научилась обращаться с табельным оружием, получила опыт регулировки дорожного движения, а также наловчилась лихо маневрировать между конусами на автодроме за рулем чёрного «Крайслер Вэлиант», принадлежавшего полицейской школе.
