Возможно, это все последствия того, что я пыталась переигрывать время – теперь мне тысячи лет и жизней, я безумно устала, и мой моральный компас сломался. Я уже заколебала сама себя. Кажется, пора признать, что я нездорова, что меня трясет от агрессии, а это, по сути, обратная сторона жертвы, которой я тоже была довольно долго. Мне очень хочется теплых и трогательных отношений, но я старательно заполняю свое время чем угодно, лишь бы не пойти на какое-нибудь очередное свидание, которое я назову потом опытом и положу в копилку своих историй. Просто нет сил что-то делать самой. Нет сил что-то делать. Нет сил. Иногда я лежу и не могу встать, чтобы поесть, выключить свет или сходить в туалет. В такие моменты мне очень хочется, чтобы кто-то был рядом, просто обнял и побыл со мной без тупых расспросов и советов. Это же так просто. Но я понимаю, что как только возьму это тепло, человек снова окажется в зоне риска. Может и хорошо, что я одна.
* * *
Каждую минуту убывает время.
[60] Время – это единственное, что у нас всех общего. С самого момент рождения мы просто проводим время до смерти. И то, чем ты заполняешь это время, есть твоя жизнь. Кто-то сказал: «На могильной плите две даты: рождения и смерти. Что между ними? Черта. Ее ты должен заполнить сам – это твой и только твой выбор. Важно, ЧЕМ ты ее заполнишь.»
У меня снова началось новое время. Я перешла работать в другое подразделение, и у меня снова всего по два. Два офиса, два рабочих места, два начальника, две области для изучения. Даже вне работы у меня всего по два: два направления танцев – каблуки и дансхолл
[61]; два взгляда на то, какими я вижу отношения – когда вы не мешаете друг другу, встречаясь в установленное время, и традиционная семья; два основных стиля одежды – пижамное и блядское. Как будто я живу две жизни одновременно, как будто времени проходит в два раза больше, как будто внутри меня ипостасей все же не так много, как я думала, а всего двое.
Меня снова терзают сомнения о правильности сделанного шага. Стоило ли покидать насиженное и отстроенное место, чтобы теперь снова волноваться на тему того, как сидеть, как смотреть, стоит ли открывать голосовое сообщение от руководителя в 10 часов вечера. Все внутри меня сопротивляется этому, потому что а) стоит допустить это однажды, и так будет всегда б) он прочитал мое сообщение несколько часов назад и мог ответить раньше в) я – это не моя работа г) сейчас все равно уже ничего не решить и не сделать. Но всегда есть другая сторона, которая а) боится не получить годовую премию из-за своего этого характера б)опасается, что недооценивает важность задачи в) не хочет в самом начале испортить отношения с боссом г)тревожится, что в этот раз реально откусила больше, чем сможет прожевать. Я описывала страх как нечто рождающееся в груди, чуть выше солнечного сплетения. Но я не даю ему там задерживаться и каким-то образом выкидываю его вовне. Там он копится, превращаясь в фиолетово-черный сгусток, который вращается вокруг меня мрачным спутником, не травмируя, но и не давая забывать о себе. Он все время где-то рядом, иногда становится больше и давит на грудь снаружи. Хорошо, что я танцую. Хорошо, что у меня есть кот. Хорошо, что в моей жизни много определяющего меня помимо этой работы. А деньги – это же всего лишь деньги, заработаю еще как-нибудь, где-нибудь.
Важно не предавать себя. Всего неделя на новом месте, это очень мало даже для меня. Даже притом что я давно работаю в этой компании. С человеком извне они бы ковырялись дольше. А если и нет, никогда не стоит забывать, что возможно здесь – это не мое. Выбор точно был верным, иначе я бы не испытывала эйфории, облегчения и радости нового пути вместе со страхами и ностальгией по прошлому. Поэтому я искренне благодарила бывшую начальницу – она создала условия, где комфорт и теплое место стали вызывать раздражение. Мне снова пора было в путь, и я не мешкала. Дальше – только коридор событий и бесконечное количество гипотез. Первая пусть будет такой: ничего страшного не произойдет, если я буду отстаивать свои личные границы, которые и так уже подвинула. А вторая – втянусь через пару недель. В самом крайнем случае – нет, но от этого мой кот не станет меня меньше любить. Это ли не счастье?
Часть 1. Выгорание – что это/ как происходит/как диагностировать на подходе
Если вбить в гугле слово «выгорание», мы получим много результатов о понятии «профессиональное эмоциональное выгорание», относительно недавно включенному ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) в Международную классификацию болезней. Но на шкале времени год – очень маленький срок относительно существования торгово-рыночных отношений, поэтому в большинстве организаций вряд ли можно будет встретить поддержку вашей усталости от работы. Даже в прогрессивных IT-компаниях я не раз сталкивалась со скепсисом со стороны руководства в этой теме. Если провести эксперимент и сообщить начальнику сталелитейного цеха из региона о том, что ты не в ресурсе, он, в лучшем случае, улыбнется и скажет тебе не выдумывать. Человек поколения моих родителей 60+ зачастую считает психотерапию чем-то постыдным, а уж тем более не использует понятие «ментальное здоровье» в ежедневном лексиконе. Можно расстраиваться, можно пытаться доказать обратное, но все это будет только усиливать эффект выгорания и забирать бесценную энергию, которую есть смысл потратить на то, чтобы привести в порядок себя.
Профессиональное эмоциональное выгорание – это нарастающее эмоциональное истощение, которое может повлечь за собой личностные изменения в общении с окружающими.
Признак первый – хроническая усталость. Это подкрадывается к тебе незаметно, когда ты просто все время уставший. Мы шутили с коллегами, отправляя друг другу мемы о том, что свидания – это что-то для безработных: работающий человек хочет только умереть, а в свободное время полежать. Сначала ты смеешься над этим, потом это становится просто всего лишь одним из аспектов твоей жизни – мы все взрослые и устаем. Некоторые могут тащить эту телегу годами от выходных к выходным, уже в понедельник говоря друг другу: «Ничего, скоро пятница». Уже на этом моменте стоит задать себе вопрос: а все ли у меня хорошо?
Я ощутила проявление выгорания, когда на каждую встречу стала закладывать три часа вместо одного. Час на то, чтобы морально подготовиться, час на разговор и еще час на восстановление после. Это усугубилось с приходом в нашу жизнь ковида, когда все вокруг превратилось в один бесконечный звонок в zoom. Если бы кто-то со стороны посмотрел на меня в режиме Mute, мой рабочий день выглядел бы так: я весь день разговариваю с компьютером, иногда что-то пишу. В какой-то момент я перестала общаться с друзьями, потому что любой разговор мой мозг начал классифицировать как работу, а зачем работать после того, как ты уже отработал 8 часов, я не могла себе объяснить.
Признак второй – сложность с концентрацией. То, что раньше занимало час, теперь занимает два. Через 15 минут после старта работы ты уже обнаруживаешь себя в инстаграме (Владеющая социальными сетями Facebook и Instagram компания Meta признана в России экстремистской организацией). Запомнить информацию практически невозможно, а про обучение просто можно забыть.
