Я верю, что смогу. Я чувствую, что это оно. И Вселенная, конечно, дает знаки и поддерживает постом Н., которая делала портал у меня на груди, ровно в тот день, когда мне было сложно и я сомневалась: «Что если человеку нужно всё это: засыпать, остывать, менять ритм, не чувствовать, терять контакт, возможно, даже сгорать от тоски и безжизненности, не понимая, где очаг этого состояния, не единожды умирать и воскрешаться, будучи в своем теле. Что если именно этот период – твое самое ответственное время, когда на тебя пристально смотрят оттуда, сверху. Строго, но с любовью. Всматриваются, окутывают любящей добротой, дают пространство для собственного выбора. Так какой выбор ты сделаешь сейчас? Разменяешь ли ты Бога в себе на птицу в золотой клетке? Забудешь ли ты огненность свою за шумом материального мира? Побоишься ли увидеть настоящий масштаб своего внутреннего гения, без преуменьшения и преувеличения, и признать его? Выбор определяет масштаб горизонта событий. А вера помогает смелости сердца, его победе над умом. Это самое важное время, когда ты можешь показать и сам увидеть, чего по правде стоит твоя вера и твоя верность. Как минимум – в себя и себе, а максимум уходит в звездное небо. Если ты останешься до конца верен своей природе, своей истине, своим мечтам, идеалам и ценностям, ты получишь все, о чем даже не просил. И каждый раз, каждый новый цикл будешь получать эту великую творческую искру, это благословение, эту энергию и поддержку Земли и Неба – так станешь тружеником не одной Земли».
В первой главе я садилась в воображаемую машину времени и отправлялась в путешествие в свои 20-ть, чтобы надавать себе подзатыльников, отобрать сигареты и подарить эту книгу. Если учитывать эффект бабочки и вспомнить рассказ Рэя Брэдберри «И грянул гром», где очень красочно расписано это явление, ничего хорошего из этого не вышло бы
[84]. В 20+ я еще не знала, что мир не вращается вокруг меня, а вписаться в его движение – этого огромный труд и большая работа над собой.
Ты инвестируешь время в свое развитие, чтобы стремиться стать тем человеком, с которым тебе бы самому захотелось общаться;а так же в людей, тщательно выбирая, с кем и в каком формате взаимодействовать.
Ты вкладываешь ресурс в свою семью, потому что ты – их продолжение, и тебе будет прилетать по всем законам то, чем живут они.
Ты выстраиваешь весь свой мир и свою жизнь по деталям: от того, из какой чашки ты пьешь кофе по утрам, до того, что лежит в твоей тумбочки на работе.
Ты точно знаешь – кто ты, из чего состоит, твое мировоззрение, твой путь – и это притягивает к тебе людей, которые вписываются к тебе, а ты к ним.
Чтобы дать себе, двадцатилетней, совет, нужно было бы сначала наладить контакт и связь, подготовить и удобрить почву, в которую потом закидывать семена. Для этого мне пришлось бы рассказать той версии себя все свои безумные истории, честно показать, где я была слабой, где ошиблась, где падала и как поднималась. А уже потом дать парочку рекомендаций, которые могли бы сильно облегчить жизнь в будущем.
Заботься о теле. Оно у тебя одно до самого конца, другого уже не будет.
Учись читать и писать на протяжении всей жизни. Практически невозможно победить в споре человека, который умеет четко и структурировано доносить свои мысли.
Прости родителей. И попробуй познакомиться с ними заново. Других у тебя уже не будет, как и тела, а если получится – это будет мощный источник жизненного ресурса.
Общайся с разными людьми. Пусть разово, пусть вы не станете друзьями на всю жизнь, пусть ты не соглашаешься с ними вообще во всем – так даже лучше. Просто коллекционируй их точки зрения – так будет расширяться твой кругозор.
Не ведись на чужие мнения. Принимай к сведению, но не пропускай в себя. Постарайся сформировать свою собственную точку зрения по всем базовым вопросам, а дальше – постоянно докручивай.
Путешествуй. Но не тащи свой уклад в чужой монастырь. Пробуй еду, общайся с местными, узнавай, как они живут.
Живи сейчас. Вчера уже было, ты там точно ничего не поменяешь. Завтра ещё не случилось, и ты не можешь знать, каким оно будет… Так что – здесь и сейчас, и никак по-другому.
Подводи краткие итоги каждый день/неделю/месяц/квартал/год. Всего три вопроса: что получилось? что не получилось? что можно улучшить?
Не бойся извиниться, если осознаешь неправоту. Не обломайся простить, если перед тобой извинились. В мире и так много всякого дерьма, нет смысла тащить дополнительные обиды там, где можно друг другу помогать.
Береги природу и заботься о животных. Не нужно фанатично сортировать мусор и проводить все выходные в волонтерском центре, если это не про тебя. Но одна шоколадная обертка, не выброшенная из окна машины, и одна кормушка для птиц в феврале – это уже неплохо.
Главное – не бойся упасть, земля всегда поймает. А потом ты встанешь и просто будешь решать задачи. Одну за одной, каждый день.
* * *
В начале марта 2022 я вышла со станции Чеховская в темноту, которая наступила пока я ехала в метро. На улице в самом сердце столицы все выглядело, как обычно. Люди куда-то шли, в воздухе пахло весной, машины стояли на светофоре. Привычным движением сняв маску, я тут же спрятала лицо в шарф, сканируя все вокруг тревожными глазами. Какое-то напряжение витало в воздухе, хотя картинка была абсолютно нормальной. Я достала телефон, проложила маршрут до нужного мне места и включила вторую московскую скорость: это когда ты еще не несешься, но уже обгоняешь впереди идущих. На ходу я открыла мессенджер. Сообщений от брата все еще не было.
Зато там были видео-кругляши от Лии, моей подружки из Израиля. Все эти дни, с тех пор, как все началось, мы были постоянно на связи и, возможно, именно это не дало мне окончательно съехать кукушечкой
[85]. С ней я могла пореветь, обсудить то, что не напишешь и не скажешь вслух, потому что концепции являлись выходом страха и других негативных эмоций, которые я старалась максимально не выпускать из себя. Не множь зло и страдание – такой принцип я проповедовала среди своих, поэтому нужно было держаться в нем самой, чтобы не вышло лицемерия. Лия спрашивала про брата. Отвечала ей, как есть: не слышала его уже сутки, и тут же набрала маме, которая была на связи с его тетей. У нас случился какой-то рваный разговор, мама выразила беспокойство моим состоянием в своей привычной манере: «Ну ты же у нас кремень, стойкий оловянный солдатик, ты чего?» Действительно, чего это я… Успокоила маму, зашла во двор музея Церетели, ходила туда-сюда среди безумных абстрактных фигур и записывала Лии, что никто ничего не знает, что, кажется, я перестаю держать себя в руках. Стоя на фоне желтого здания и темно-синего неба приближающейся ночи, смеялась и говорила ей: «Смотри, какой у меня жовто-блакитный фон
[86]».
