Их же было так много, а Сэл только одна на всем белом свете.
Но женщины подошли к ней поближе и стали показывать ей что-то, что лежало на деревянных тарелках, толпились, над чем-то посмеивались. У одной со шнурка, обвязанного вокруг талии, свисала большая пятнистая ящерица, когда женщина двигалась, ящерица шлепала ее по колену. Она подняла ее, толстую и тяжелую, с лапами, торчавшими из бледного брюха, и что-то закричала Сэл. «Очень хорошо, Полли, – сказала Сэл. – Но неужели ты будешь это есть?» Она показала на ящерицу, потом изобразила, будто ест, потом показала на женщину, и все они загалдели и засмеялись, повторяя ее движения – подносили руки ко рту и делали вид, будто жуют. Таких белых зубов Торнхилл тоже еще никогда не видел – сильных, сверкающих. Сэл понравилось говорить им все что в голову придет: «Ну ты и обжора, Полли, а как насчет крыс? А не пробовала ты варить червяков, такой хорошенький маленький котелочек?»
Молодые женщины толпились за теми, кто постарше, и пересмеивались, прикрывая рты ладошками. Одна – та, что посмелее, – вышла вперед и пощупала юбку Сэл, а потом с воплем, будто обжегшись, отбросила незнакомую на ощупь ткань. Но Сэл шагнула вперед и протянула край юбки, зажав его в кулак. «Ну, ты не лучше какого-нибудь глупенького животного», – сказала она, улыбаясь, и девушка, сочтя это за разрешение, решилась и на этот раз взяла ткань и потискала ее. Теперь и другие подошли поближе. Одна дотронулась до руки Сэл, ее рука на белом фоне была совсем черной, затем резко отдернула руку, будто ее кто укусил, а потом уже спокойно положила руку на руку Сэл и внимательно посмотрела ей в лицо. Другая, решившись, потрогала чепчик Сэл, а остальные криками ее подбадривали.
И наконец одна из них стащила с Сэл чепец и водрузила на свою голову – такой белый и такой несовместимый с черными кудряшками. Наверное, это было самое смешное из того, что они когда-либо видели, – Сэл аж пополам согнулась, до чего это было смешно: совершенно голая черная девушка с белым чепчиком на голове, и на лице у нее радостная гримаса. Другие женщины тоже захотели примерить чепчик, он переходил из рук в руки, с головы на голову, пока все они корчились от смеха.
Любой мужчина потеряет голову от вида маленьких грудок и стройных бедер этих молодых девушек. Когда одна из них потянулась за чепчиком, кожа шелково засияла на ее плечах, на бутонах грудей. Торнхилл оглянулся и увидел, что Дэн уставился на этих бесстыжих девушек, глаза ярко горят на бледном лице. Нед не преминул высказаться. «Только посмотрите на их титьки, – хрипло прошептал он и сглотнул слюну. – Кругом одни титьки».
Теперь Сэл знаками показывала, что ее интересует не содержимое деревянных тарелок, а сами тарелки. Женщины поняли, переложили то, что в них было в одну, так что Сэл смогла покрутить тарелки и восхититься ими. Переговоры продолжились. Сэл протянула свой чепчик и знаками показала: «Вы даете мне, я даю вам».
Женщины сразу ее поняли. Самая старшая, морщинистая, та, которая делала шнурок, когда Торнхилл впервые ее увидел, что-то показала Сэл жестами, Сэл ушла в хижину и вернулась с куском сахара. «Наш сахар! – чуть было не крикнул он. – Не давай, Сэл!» Они снова там что-то показывали друг другу, и наконец белая женщина в юбке и кофточке отделилась от обнаженных черных. Сделка состоялась: самая старая из женщин держала в руках сахар и чепчик, а Сэл – одну из деревянных тарелок.
Возвращаясь в хижину, она увидела Торнхилла и крикнула, радуясь, как девчонка: «Смотри, что у меня есть! Их миска! Разве это не диковина?!» И протянула миску ему, чтобы он тоже порадовался. «Но у нас же есть тарелки, Сэл, – сказал он. – Какой толк в этой?» Но она отмахнулась. «Ах, Уилл, глупый ты человек! – вскричала она. – Это не для того, чтобы пользоваться, это редкость, курьез, – она с трудом выговорила незнакомое слово. – Миссис Херринг говорит, что благородные там, дома, платят за такие вещи хорошие деньги. Если я в течение пяти лет буду раз в месяц выменивать по одной, то мы, когда вернемся, сможем получить за них хорошую выручку».
Ее пальцы ласкали грубую миску. «А я отдала старый чепчик, который уже совсем выносился, да немного сахара. Перестань дуться!»
Она, как ребенок, гордилась собой, своей добротой к новым соседям и сделкой, которую ей удалось заключить: «Миссис Херринг подсказала хорошую идею, можно даже больше никакими другими делами и не заниматься».
Видя такую ее радость, как он мог не улыбнуться и не обнять ее за талию, которая так удачно приходилась ему по руке?
Позже Торнхилл увидел женщин возле реки, они копались в камышах. Кусок бумаги, на которой раньше был сахар, лежал на земле, вылизанный до блеска. Чепчик Сэл забрала себе женщина, у которой на поясе болталась ящерица. Она надела его не на голову, а напялила на свой торчащий зад, и женщины снова смеялись. Торнхилл не хотел бы, чтобы Сэл это видела и слышала такой их смех.
• • •
Лес никогда не казался Торнхиллу источником пропитания. И он не очень-то внимательно разглядывал то, что собирали женщины и образцы чего ему показывала Сэл, – какие-то маленькие твердые фрукты, высушенные ягоды, корешки, и уж точно он не считал, что это можно есть. В лесу он замечал только муравьев да мух, и птиц, которые искоса глазели на него с веток, да еще этих здоровенных пятнистых ящериц – их-то уж он есть никогда не будет. Ящерицы высоко держали свои длинные головы и, не мигая, таращились на него, готовые, как только он подходил ближе, взбежать на ближайшее дерево.
Он думал, что, наверное, поэтому женщины считали этих новеньких такими забавными. Домочадцы Торнхилла надрывались, потели под жарким солнцем, рубили, копали, а есть им, кроме солонины да испеченных в углях лепешек, все равно было нечего. Черные же отправлялись в лес и возвращались с обедом, болтавшимся на поясках.
Да, с определенной точки зрения это действительно выглядело забавно.
Нед и Дэн презирали черных, ведь черные на лестнице бытия располагались еще ниже, чем они сами. Глянув на одного из мужчин, сидевшего на корточках в тени, с копьем в руке, Дэн пробормотал: «Только погляди на его волосатую штуковину, болтается себе, у собаки и то больше скромности», и Нед, на которого временами находило, откинул голову и завыл.
«Никогда не видел, чтобы они хоть к чему-то руки приложили, – ворчал Дэн вечером за едой. – Сидят себе, только яйца болтаются, уж простите, миссис Торнхилл, да на нас глазеют». Сэл сказала: «Мы можем научить их работать, Уилл, обучить их управляться с лопатой и всем остальным». Они все представили, как Бородатый Гарри или Черный Дик отложат свои копья и склонятся над лопатой. «Даже цыгане, и те время от времени работают», – сказала Сэл, и Торнхилл понял, что эта мысль запала ей в душу.
• • •
Торнхилл все проигрывал в уме свою нелепую беседу с Бородатым Гарри, но просветления не наступало. Он понимал, что дискуссия не окончена.
Как-то в воскресенье Сэл, зачеркнув на дереве очередную неделю, сказала: «А они здесь давно. Они пришли на четырнадцатой неделе, а сейчас уже семнадцатая, – и принялась, повернувшись к нему спиной, возиться у очага. – Я думала, они к этому времени уже уйдут».
