«Они оставят нас в покое, Уилл, если мы отдадим им все, что у нас есть. Пусть забирают. Миссис Херринг так однажды сделала, – голос ее звучал деловито, как будто она уже не раз имела дело с дикарями. – У них не будет никакого повода причинять нам зло».
В полутьме кто-то скептически хмыкнул. Торнхилл решил, что это может быть Уилли, повернулся к нему, но мальчик стоял с ничего не выражающим лицом.
Нед неуверенно произнес: «Но мы же можем перестрелять мерзавцев, да?» Дэн взвизгнул: «Тогда они нас всех тут спалят! Поджарят, как опоссумов!»
Хорошо было заглушить страх действиями. Торнхилл шагнул к Дэну и закатил ему оплеуху. «Заткни пасть, Дэн! – рявкнул он. Заставил себя говорить спокойно: – Надо просто дать им понять, что у нас имеется, вот и все». Взял ружье, и тут же рядом оказался Уилли, протягивавший ему мешочек с пулями, пороховницу и шомпол.
Все неотрывно смотрели на него, пока он заряжал ружье. Он, в отличие от них, знал, насколько бессмысленна эта затея. Ну хорошо, пройдет он через всю эту канитель – зарядит ружье, прицелится, выстрелит. А дальше-то что? Он мог представить себе, в какой панике пришлось бы перезаряжать: вставлять пулю, пыж, сыпать порох, высекать искру, палить…
Пока он все это сделает, они – если того захотят черные – успеют превратиться в подушечки для иголок.
Он почувствовал, как в нем клокочет смех, и с усилием подавил его. Он удивился, что руки у него, когда он сыпал порох, нисколечко не дрожали.
Потом подошел к занавеске, распахнул ее и слепо уставился стволом в ночь. «Сейчас как дам прикурить!» – крикнул он. Отдача чуть не свалила его с ног, вспышка чуть не ослепила, а грохот оглушил.
Он опустил ружье дулом вниз и прислушался к бесчисленным отражениям выстрела, катившимся по реке, метавшимся между скалами и утесами по обеим ее сторонам. «Теперь они близко не подойдут», – сказал он и опустил занавеску с видом человека, сделавшего свое дело.
Да только там, вдали, пение и хлопки не умолкали. Торнхилл представил себе, как черные, услышав выстрел, с суровыми лицами вернулись к танцу. Он представил себе, как Длинный Джек смотрит в сторону хижины, прислушивается, но лицо его остается неподвижным.
• • •
Черные пели и плясали всю неделю. Каждую ночь утесы вторили резким ударам палок, каждую ночь люди в хижине прислушивались к этим звукам, их пожитки лежали за дверью, к утру они покрывались росой, но никто их не брал. С первым рассветом, когда они проснулись, удивленные тем, что их никто не оскальпировал и не заколол, страх немного поутих. Что бы там ни происходило, это, похоже, не имело никакого касательства к обитавшей в хижине семье, но что-то значило для самих черных.
А потом они исчезли, так тихо, как отлив сменяет прилив, оставив после себя лишь горстку людей, что обычно неторопливо ходила мимо.
Торнхиллы пытались заниматься своими прежними делами, но ничто уже не было по-прежнему. В хижине – двое мужчин, полудурок и подросток, женщина и четверо маленьких. И ружье на стене, всего лишь механизм по производству шума и раскаленного воздуха. Торнхилл и раньше это знал, но сейчас помнил об этом всегда, каждую минуту.
Сэл тоже знала. В ней что-то изменилось. Он больше не слышал, как она напевает, порой она замирала, глядя в никуда, и между бровями у нее образовывалась морщинка. Когда женщины шли мимо хижины в лес, она махала им и улыбалась, но держала дистанцию. Она больше не пыталась общаться с ними, и в ее коллекцию мисок и палок-ковырялок новых поступлений не было.
• • •
Наверное, это было слишком опасно и легкомысленно: иметь только одно ружье и только одного мужчину, который умел из него стрелять. Торнхилл купил у Джона Хорна в Ричмонде еще три ружья и сделал колышки и для них, теперь они висели одно над другим. А потом потратил целый день, обучая стрелять Дэна, Неда и Уилли.
Как ни странно, у Неда получалось лучше всех. Бестолковый и неуклюжий абсолютно во всем, он ловко загонял заряд в ствол. Он вроде как даже и не целился, а кусок деревяшки, который они использовали в качестве мишени, каждый раз слетал со столба. Нед наконец обрел занятие, к которому был пригоден.
У Дэна все было наперекосяк: он постоянно ронял шомпол, рассыпал порох, никак не мог приладить на плече приклад, да и еще прижаться к нему щекой. Кусок деревяшки от его выстрелов не шелохнулся ни разу. Его больше прельщала идея дубинки. Он провел целое утро в лесу и возвратился с палкой со здоровенным утолщением на одном конце, а после этого несколько вечеров выстругивал ее, пока она не приобрела устраивавшие его вес и размеры.
Когда подошла очередь Уилли взять ружье, он побледнел и вытер о штаны вспотевшие ладони. Торнхилл видел, как тряслись у него руки, когда он сыпал порох на полку. «Ты еще малолеток, Уилли, – сказал отец. – Рано тебе стрелять». Но мальчик был настроен решительно. В первый раз он недостаточно плотно уложил на плечо приклад, и отдача была такой сильной, что он шлепнулся на спину. Но тут же подскочил и с угрюмой физиономией попытался снова.
Торнхилл понимал, что если черные за ними придут, то четырех ружей и трех мужчин, умеющих стрелять, будет недостаточно. Но черные все-таки знали, что этого сочетания – мужчина плюс ружье – стоит опасаться. И стоило надеяться, что страх сработает быстрее ружья.
Он не мог забыть, что они чувствовали в те ночи боевых танцев, окруженные стеной леса, сознавая, как близко эта стена. Копье вылетит из-за деревьев, поразит человека, и он даже не увидит руку, что бросила это копье.
Он решил расчистить пространство вокруг хижины. Но какой ширины должна быть эта защитная полоса? Он срезал толстый стебель с травяного дерева и, чувствуя себя полным идиотом, стоял с этим копьем в руке, а остальные за ним наблюдали. Выражения лица Сэл он прочитать не мог, потому что она стояла в дверях.
«Ну как, похож я на дикаря, ребята?» – спросил он, стараясь превратить все в шутку, и даже у Неда хватило ума рассмеяться. Торнхилл слегка отклонился вбок, он видел, что черные так делают, напряг мышцы на груди, в плечах. Он почувствовал, как копье вырвалось из руки, представил, как оно летит в воздухе – совсем как у них, и втыкается в землю. Но его копье покувыркалось и шлепнулось в грязь всего в нескольких ярдах.
Он повернулся к зрителям и засмеялся. «Видите, что я имел в виду? – спросил он. Сэл наблюдала за ним из хижины. – Не имеет смысла суетиться». Он не сказал им, как больно было плечу.
Дик подобрал копье, покрутил его в своей маленькой ручке. Он вроде бы совсем не напрягался, но копье запело в воздухе и вонзилось в землю ярдах в пятидесяти, среди деревьев.
Сразу стало понятно, что Дик бросает копье не в первый раз, и даже не в двадцать первый, и даже не в сто первый. По лицу мальчика Торнхилл понял, что до него дошло, что он только что себя выдал, но сейчас был не тот момент, чтобы призвать его к ответу. Сейчас было важно понять, как далеко может пролететь копье, даже брошенное тощим мальчишкой, которому не исполнилось и восьми лет. И это понимание стерло улыбку с лица взрослого.
