Безусловно, я и не собирался отпускать жену, знал: смогу доказать, что не виноват, — это был лишь вопрос времени. Она — моя. И только моя. Поэтому мой собственнический инстинкт обострился и стал как оголенный нерв, когда я понял, что ее хотят у меня отобрать, тем более против ее воли.
Я сделаю всё и даже больше, чтобы вернуть любимую. Она нужна мне, нужна как воздух. Мне дорогого стоило не закинуть ее на плечо и не утащить тогда от загса насильно, хотя я даже попытался, но лишь вызвал ее праведный гнев. Дальнейшее показное хладнокровие вылилось в несколько бессонных ночей.
Это было не в первый раз, когда жена грозила разводом. Наверное, тогда мне просто хотелось, чтобы Алина больше мне доверяла, начала ценить наш брак и впредь не спешила разорвать узы, как только ее что-то не устраивало. Хотелось, чтобы она повзрослела. Но не такой ценой.
Всё перестало казаться важным. Обо всем можно договориться, лишь бы она была рядом. Лишь бы была со мной… Да бог с ним со мной, лишь бы просто была!
К восьми утра мной овладела холодная решимость.
К черту телефонные звонки, я знал, где жил Агеев, и вскоре направлялся именно туда.
В конце концов, он вращался в тех же кругах, что и Лебедев, и мог знать, как к нему подступиться. Или хотя бы достать его адрес.
Через некоторое время я припарковал машину у его особняка и поспешил внутрь.
Глава 49. Дуриан
Алина
Утром проснулась от робкого стука в дверь моей спальни.
— Да-да, — глухо отозвалась я и натянула одеяло повыше.
В дверном проеме показалась голова горничной, Светланы.
— Алина Сергеевна, Игорь Владимирович ждет вас к завтраку через двадцать минут.
— Спасибо.
Как хотелось ущипнуть себя и понять, что всё это — лишь сон. Страшный, ужасный, дурной сон. Проснусь, а рядом стоит Гера: смотрит на меня с нежностью в глазах и с улыбкой на губах, а в руках — поднос с завтраком. Он часто меня так баловал, а я… воспринимала как должное, как то, что никуда не денется. Сердце сжалось от таких воспоминаний.
Я окинула взглядом свою «темницу» — комнату в бирюзовых тонах. Огромная плазма на стене, стильная мебель под старину. Обои, мать их так, шелковые! Даже диван имелся, не говоря уж о туалетном столике с удобным креслом-стулом.
Что называется, живи да радуйся. Но не радость я испытывала, совсем не радость…
Дали бы биту — расколотила бы всё это великолепие к чертям собачьим! А потом бы и хозяину досталось. Только вот дорого мне обойдется такая разнузданность — это и к гадалке не ходи.
Я скрипнула зубами и пошла собираться на завтрак, решив, что Игоря лучше не злить. Владимирович заждался, видите ли… Тьфу!
Приняв душ и умывшись, пошла к гардеробу. Одежду уже разобрали и повесили на плечики, а мой уже пустой чемодан скромно стоял в углу.
Взгляд упал на то самое платье, в котором я была на яхте. В ушах зашумело, я сорвала несчастный предмет одежды, швырнула на пол и начала его топтать. В конце концов, отведя душу, пнула наряд со всей силы. Когда-то красивое светло-бирюзовое платье взлетело в воздух и осело бесформенной тряпкой.
***
Столовая больше походила не на столовую, а на огромную залу для королевского приема. За столом свободно расселись бы человек двадцать, не меньше.
Игорь, кто бы сомневался, сидел во главе этого исполинского стола. Короны только не хватало и лопаты, чтобы эту корону поправить. Ах да, и скипетра, чтобы… э-э-э… ну, приличные девочки о таком не то что вслух не говорят, но даже и не думают. Впрочем, я не приличная девочка.
«Надеюсь, он мысли не читает».
Я принципиально выбрала старые серые шорты и обычную белую майку. Лебедев же, как и ожидалось, был при полном параде: рубашка, галстук, гладко выбритое лицо.
Завидев меня, Игорь нахмурился, рассмотрел сверху донизу, но ничего не сказал, лишь кивнул на место по левую руку от него.
— Доброе утро, Алина. Садись!
А я-то надеялась усесться напротив его величества, и тогда нас бы разделяли добрые метров пять. А еще лучше вообще завтракать в другой комнате. Нет, доме. Да что там доме — вселенной.
Я уселась на указанное место и угрюмым взглядом посмотрела на стол. Есть решительно не хотелось. Тут увидела графин с апельсиновым соком и наполнила стакан. Только поднесла его ко рту, как с правой стороны раздался возглас:
— Поставь!
Я опешила и чуть не опрокинула содержимое на себя, дрогнувшей рукой приземлив стакан на стол.
«Что не так?!» — простонала про себя.
— Алина, — склонив голову набок, назидательным тоном сообщил Игорь, — пить свежевыжатый сок до завтрака вредно. Во-первых, он раздражает слизистую желудка, что может вызвать гастрит, а во-вторых, вызывает всплеск уровня глюкозы в крови.
«Вот только указки и доски не хватает, мистер профессор! Дожила как-то до своего возраста без этих ценных указаний, и дальше бы жила, дуриан
[4] недоделанный. Снаружи шипастый, внутри хреновастый!» — проорала я про себя, но вслух лишь невнятно промычала.
А Игорь будто не заметил моей реакции и нахмуренных бровей, склонил голову набок и продолжил, сделав упор на первом слове:
— Мы же не хотим, чтобы ты заболела, правда?
У меня задергался глаз. Мы? Мы?!
— Да что ты вообще… — взвизгнула я, не сдержавшись.
И тут Дуриан вдруг резко вскочил с места так, что стул отъехал назад с громким звуком. А в руке — зажатый нож, которым он только что резал яичницу.
— Что я, Алиночка? — делано спокойным тоном поинтересовался он.
Сердце ухнуло вниз, а потом подпрыгнуло до горла. Я переводила взгляд с ножа на него и обратно, а потом еле слышно пролепетала:
— Н-ничего… Как х-хорошо, что разбираешься в таких вещах.
— То-то же.
Он левой рукой похлопал мою правую, которая лежала на столе.
О, чего мне стоило не отдернуть ее в ту же секунду!
Пожалуй, съесть осьминога живьем или попробовать китайские деликатесы — жареных тарантулов или даже саранчу — было бы не так противно, как ощущать его прикосновение.
Единственное, чего мне очень сильно захотелось в тот момент, — бежать в свою комнату и сразу под душ. И тереть, тереть, тереть себя мочалкой, лишь бы избавиться от этого гадкого чувства.
