Уснуть так и не смог. Утром, выехав со стоянки, проехал мимо мусорки — выбросил огромный букет белых с розовых окантовкой роз. Ее любимых. На улице было тепло, и они, конечно же, пожухли, пролежав на заднем сиденье всю ночь. После всех событий я просто о них забыл.
Шары в виде сердец, что тоже «ночевали» в машине, выпустил в небо, проводив их грустным взглядом.
Сел в машину и несколько минут сидел, глядя в одну точку. Я же как думал, когда покупал после работы розы и шары? Приеду, извинюсь, мы поговорим, затем спустимся к машине. Вручу букет, мы выпустим шары вместе или отнесем домой — это уж как Алина решила бы. М-да… Загладил вину, что называется…
На работе молчал до обеда. Славик хмурился, но вопросов не задавал — видел, что на беседу я не настроен.
Во время обеда на фуд-корте в торговом центре я лениво ковырялся вилкой в тарелке, обдумывая свое незавидное положение, как вдруг девочка лет пяти-шести за соседним столиком, до этого что-то рисовавшая, вскочила со стула и с радостным криком подбежала к женщине, что сидела напротив.
— Мама, мама, смотли, какое я клыло волобью налисовала!
А мама, сильно занятая разговором по телефону, лишь отмахнулась:
— Марина, а где клюв? Где второе крыло? Сначала дорисуй всё, а потом показывай! Садись обратно!
И девочка, насупившись и опустив голову, медленно потопала на свое место.
А у меня в голове вспыхнула картина: семилетний я несусь к папе с моделью самолета, которую собирал три недели. Крылья, правда, пока не вставил, но уже так гордился, что вручную это всё сделал, покрасил, наклеил отличительные знаки, что спешил поделиться радостью.
— Гера, что это? — почему-то побагровел отец и вместо похвалы навис надо мной, как скала. — Кто рассказывает о недостигнутом еще результате, а? Кто хвалится и гордится тем, чего еще даже нет? Кто, я тебя спрашиваю?!
Я вжал голову в плечи и зажмурился.
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — Отец схватил меня за подбородок, чтобы я поднял голову и посмотрел ему в глаза. — Я тебе скажу кто… Неудачники и лентяи! Повтори!
— Неудачники и лентяи… — еле слышно выдал я.
— Нет, громче повтори, что ты мямлишь?! Мужик ты или нет?
— Неудачники и лентяи! — прокричал я… и расплакался.
— Тьфу! Что ты ревешь, словно баба? — Он вдруг рассерчал еще больше и швырнул самолет об стену.
— Будешь еще так бахвалиться, как самый настоящий неудачник и лентяй?
— Не буду…
— То-то и оно… Иди в спальню! Только убери тут сначала. — Отец схватил пачку сигарет и пошел на кухню.
А я остался наедине с плодом моих трудов, который разлетелся на множество кусков после удара об стену… Больше к отцу с незаконченными поделками не подходил.
Я очнулся от тяжелых воспоминаний, встал из-за стола, подмигнул девочке, которая уже успокоилась и снова весело болтала ногами под столом, старательно водя карандашом по листу бумаги.
Когда шел на выход, увидел Алёну — стройную брюнетку, работавшую главным менеджером в ювелирном магазине. Она несколько раз обращалась к нам в сервис то со сломанным телефоном, то с зависающим ноутбуком.
Девушкой она оказалась веселой и разговорчивой, поэтому мы с парнями и с ней даже иногда вместе обедали. Только вот в этот раз она не улыбалась как обычно. А вытирала слезы.
— Алён, что случилось? — подошел я к ней.
— Ой, привет, Гер!
Она попыталась мне улыбнуться, только получился скорее оскал.
— Меня точно уволят! — прошептала Алёна. — А мне нельзя работу терять, у меня мама болеет!
— Что случилось, рассказывай, может, помогу чем. — Я посмотрел на время: в запасе было еще двадцать минут.
— Я не знаю, на что я умудрилась нажать, но компьютер завис, перезагрузился, и теперь система не запускается! А у меня там отчеты для шефа. Завтра не сдам — уволит, как пить дать уволит! Нашему админу звоню, а он трубку не берет… — И снова ее глаза заполнились слезами.
— Алёна, это ж разве проблема? Веди меня к своему компьютеру, всё восстановим. Даже уже знаю, что ты там нажала, — ободряюще улыбнулся я ей.
Через пять минут ее вопрос был решен. И тут меня озарило.
— Алён, теперь ты мне помоги…
— Всё, что угодно, для моего спасителя! — сверкнула белозубой улыбкой Алёна. От слез и огорчения не осталось и следа. Эх, женщины… Переменчивы, словно море.
— Я тут перед женой провинился, — нахмурился я. — И с подарком… Не срослось, в общем… А у нас годовщина вчера была. Реабилитироваться надо.
— Ой, она же у тебя кондитер? — мигом сориентировалась Алёна и воодушевилась. Сразу видно: человек в своей стихии. А потом девушка подняла палец. — О, идея! Я точно знаю, что ей понравится!
Она подвела меня к стенду и показала на выбранное украшение.
— Скидку я тебе максимальную сделаю, не переживай. У меня даже футляр тематический есть, представляешь? В машине, правда. Для подруги его брала, но раз такое дело — отдам тебе. Я на стоянку сбегаю, заберу, а вечером занесу на работу тебе в футляре сразу. Ну что, оформлять?
Я кивнул, и мы пошли к выходу из торгового центра.
— Пусть у вас всё наладится! Ты хороший человек, Герка! И еще раз спасибо, что спас. — Алёна обняла меня, громко чмокнула в щеку и помчалась на стоянку.
«Ничего себе… Впервые меня так благодарят за такой пустяк».
Глава 6. Попытка № 2
Герман
«Меня ждет отличный вечер!» — улыбался я сам себе, рассматривая подарок для Алины со всех сторон.
Ну гений же! Тут тебе и красивая подвеска в виде лотоса с зелеными листочками и парой еще не распустившихся бутонов, и такие же серьги. Я в украшениях не разбирался, но этот набор понравился даже мне.
Привлекла тщательная детализация, а это именно то, что так любила Алина. Зачастую она, увидев какой-то новый цветок, пробовала сделать его из сахарной пасты. Надеюсь, и в этот раз порадуется лотосам.
Когда я увидел футляр, то не сдержался и засмеялся. Он был в виде пончика — чего только не придумают! Но смотрелось оригинально, чего уж там.
В общем, домой ехал в хорошем настроении, предвкушая примирение и следующую за этим бурную ночь любви.
Но когда зашел домой, то понял, насколько сильно ошибался. Жена кинула на меня полный ненависти взгляд, явно хотела что-то сказать, но лишь поджала губы и помчалась в зал.
Я прошел за ней и встал на входе, как на посту наблюдения. Она бегала от ящика к ящику и складывала в него свои вещи. Я решительно не понимал, в чем дело. Неужели она правда так из-за скалки обиделась?
Но вслух я, конечно же, сказал совсем другое:
