– Это на крайняк.
– Уже крайняк! Мне холодно… Дай спирт.
– Вы опьянеете.
– Будет легче умирать. Дай.
– Нет! – Она просто вылила остатки и бросила бутылку в сторону.
– Ты что – дура! – возмутился Тота. – Вообще-то, что ты дура, я давно понял… Просто я дурнее тебя, что с тобой связался.
– Не нервничайте… Сядьте в машину.
На сей раз он последовал её совету. Вскоре вышел. У него уже губы посинели.
– Дада, спаси. Подожги машину. Спаси.
– Нет. Это чужая машина. Как я рассчитаюсь.
– Да я тебе десять таких колымаг куплю. Спаси меня… Это глупая смерть.
– Чуть-чуть потерпите. Чуть-чуть, – пыталась она его успокоить. – Садитесь в машину.
Он уже был очень плох. Она помогла ему сесть в машину, говоря:
– Ещё чуть-чуть потерпим… Я верю, кто-то ведь должен ехать. Тихо! – крикнула она, а Тота уже и не мог говорить. – Шум. Едет! Машина. Мы спасены… Выходите!
От этой надежды Тота ожил.
– Выходите. – Теперь Дада уже вытаскивала его. – Слышите? Слышите? Мы спасены.
– А они остановят?
– Конечно… А ну-ка, идите сюда.
Новая беленькая «Волга» ехала быстро, выкидывая за собой клубы белого пара. Приблизившись, «Волга» явно сбросила скорость, а после, наверное, хотела объехать, но Дада буквально бросилась на капот и, как только машина остановилась, в прыжке раскрыла переднюю дверь.
– Вы! – На мгновение она застыла. – Пал Палыч?!
– Да. Мы опаздываем в аэропорт. На совещание в Москву, – слышит Тота четко выверенный начальственный голос. – Вас следующая машина подберет. У нас мест нет.
– Да что вы говорите! – Дада нагловато заглянула в салон. – О! Здравствуйте. Ваша супруга?
– Моя супруга.
– А этот помощник тоже в Москву?
– Он сопровождает меня.
– Вас или вашу супругу?
– Что? Что вы себе позволяете. Закройте дверь. Поехали!
– Я вам поеду?! – Дада уже раскрыла заднюю дверь. – А ну вылезай. – Она так рванула, что молодой человек с заднего сиденья вывалился на дорогу, а Дада крикнула Тоте: – Сюда! Быстрее! Садитесь… Стойте! – Она бросилась к «жигулям», достала портфель Болотаева, забросила и его в «Волгу». – Он тоже в Москву. Спасибо! – Она захлопнула дверь. – Счастливого пути!
* * *
Наверное, в жизни каждого человека есть моменты, которые вспоминать не хочется и не вспоминаешь, потому что некогда и нечего излишне память дерьмом загружать. Однако, попав в российскую тюрьму, ты понимаешь, что всё, что было до этого на воле, – благодать, вот и вспоминаешь всё, как некое спасение от реальности…
Как любой, более-менее воспитанный человек, Тота Болотаев, внедрившись таким образом в чужую машину, должен был, наверное, первым делом извиниться, потом поздороваться, объяснить ситуацию и ещё раз извиниться.
Он этого не сделал, потому что он этого сделать не мог – он был обморожен и ещё долго пребывал в шоке, то есть оттаивал в комфорте и тепле. А машина после этого неожиданного инцидента вновь набрала скорость, и некоторое время все молчали и были ошеломлены.
На заднем сиденье, прямо за водителем, оказывается, сидела супруга начальника местных энергетиков; она ткнула в плечо водителя и тихо сказала:
– Надо сообщить. Надо вызвать машину по рации.
– Здесь рация уже не ловит, – сказал шофер.
– Надо развернуться, – бросила женщина.
– О моём помощнике волнуешься? – слегка вывернул голову начальник. – Ты слышала, что эта дамочка сказала? Кстати, молодой человек, – обратился он к Тоте, – кем она вам приходится?
Болотаев задумался и не сразу ответил:
– Знакомая, – и после паузы невнятно, шепотом и скороговоркой: – Почти невеста.
– Да, – вывернул шею начальник, мельком оглядел нового пассажира. – Повезло вам, молодой человек… Как она за вас поборолась! Повезло с невестой.
Было видно, что последние слова он говорил уже не только для Тоты, и поэтому вновь возникло напряжение, долгая пауза, которую вновь нарушила женщина:
– Вызовите дежурку. Включите рацию. Им нужна помощь!
– Здесь рация не ловит, – вновь говорит водитель.
– Не волнуйся, – успокаивает начальник, – их кто-либо после нас подберет.
– Вряд ли. Такой мороз и выходной, – прогноз водителя.
– Чего уж?! – возмутился муж. – Мы и так опаздываем на рейс. А у тебя билеты на премьеру… Да и не пойму я: молодого человека невеста выручает, а за моего молодого помощника моя жена так волнуется. Может, остановить, вернешься? А вы, молодой человек?
…Если честно, то Болотаев достоверно вспомнить не может, было ли последнее сказано, или это вовсе ему приснилось, ибо после бессонных ночей, такого потрясения и спирта в тепле уютной машины он расслабился и заснул.
* * *
Если бы Дада хоть раз напомнила Тоте об этом дне, а тем более попрекнула бы, то Тота почувствовал бы какое-то облегчение и прощение, но Дада об этом дне ни разу не упомянула, словно его и не было. А он ведь был. Да ещё какой, только не в судьбе Болотаева, который в тот день благополучно долетел до Москвы, поздно вечером уже был в общежитии и ещё хотел в тот же вечер пойти на переговорный пункт попытаться позвонить в дежурку. Но он этого не сделал – надо было готовиться к новой трудовой неделе, когда всё закрутилось и завертелось, и, правда, он звонил пару раз, но ведь это дело непростое. Словом, прошло так две-три недели, и лишь позже, когда вновь на кафедре выписали командировку на Когалым, Тота плотно сел за телефон и был ошарашен: Дада арестована.
Более ему ничего не сказали, да он и не спрашивал. Обычно, прибыв в Сибирь, Тота первым делом выполнял командировочное задание, а потом в повестке была Дада – как бы на десерт и не более. Однако на сей раз Тота первым делом заинтересовался судьбой Иноземцевой, и, как оказалось, только он интересовался ею.
Тогда Тота подумал, что это не просто так, а где-то даже испытание и его самого, как он определил – на вшивость.
Конечно, он был стеснен и в средствах, и во времени, но он делал всё, что мог, хотя дело было непростое.
По своим делам Дада и не раз у этого Лёхи машину просила и не за просто так, а за деньги или спирт. И по всей вероятности, и в то утро Дада машину выпросила, а в критический момент эту колымагу подожгла.
Даже по версии следователя, с которым Тота встретился, и не раз, машину поджег помощник Алексей, который первым запаниковал. И конечно же, этот поджог их наверняка и спас, ибо только через час после этого появился попутный «Урал».
На этом инцидент был бы исчерпан – такое не раз в Сибири бывает, однако Лёхе ведь машину никто не вернет, у Иноземцевой таких денег нет, вот и решил он просто – написать заявление об угоне личного транспорта.
