Вот с таким гуманно-политическим мышлением Тота Болотаев на борту заснул, а проснулся – у трапа «мерседес», Бердукидзе с дружескими объятиями. Тота бородатый, оброс. Сразу же повезли его в салон красоты – побрили, постригли. А потом – в самый дорогой магазин – «Петровский Пассаж», а в нём самый роскошный отдел «Kiton». Полностью переодели. Кроме паспорта, всё чеченское тут же вышвырнули. Оказывается, в этом же комплексе, на втором этаже, маленькое кафе. К крайнему удивлению Болотаева, там их ожидал сам босс. Даже поцеловал в щёчку.
– Мы так за тебя волновались. Больше туда ни шагу… Ты ему всё объяснил? – спрашивает Голубев у Бердукидзе.
– Нет, – отвечает тот. – Я и сам не всё знаю.
– Ладно, – махнул рукой босс. – Уже некогда. Сам министр всё объяснит.
– Какой министр? – удивлён Тота.
– Ты его узнаешь, – говорит Голубев. – Мы сядем вон там. А ты здесь садись… Вот место министра. Поздоровайся. Ну, поговори. Ты ведь профессор, спец по нефти. А вон он идёт! Быстрее… А ты садись.
Болотаев, конечно же, узнал этого очень популярного человека, которого частенько показывают по телевизору как политика, а теперь он министр по налогам и сборам России.
– Добрый день! Очень приятно. Очень приятно познакомиться. – Министр оказывается прост и коммуникабелен. – Вас рекомендовали как специалиста по нефтекомплексу России. Вы даже докторскую по этой теме защитили?
В это время подошла молоденькая официантка.
– Надюша, пожалуйста, как обычно. Я очень тороплюсь.
– Вы всегда торопитесь, Александр Васильевич.
– Наденька! Во-первых, не всегда. А во-вторых, сама понимаешь – служба. Государева служба! Поторопись.
– Конечно, Александр Васильевич. Вам фрэш со сливками или без?
– На сей раз – без. – Министр глянул на Болотаева. – Так, значит, вы чеченец? В данном случае это плюс… А, спасибо, Наденька, спасибо, ты так мила. – Он отпил пару глотков. – Так. Вы занимались нефтью? Впрочем, это не так важно. Важнее, чтобы я вам полностью верил и доверял. Понятно?
– Понятно, – ответил Тота, хотя ничего не понимал.
– Главное, – продолжает министр, – чтобы вас никто не подкупил, не переманил, не испугал. Вы будете мне верны?
– Я постараюсь.
– Надо. Надо постараться, – говорит министр. – Итак. Каждые три месяца – конверт. А можно прямо на счёт. Ну, это нюансы. А главное – только я вам плачу. И более никто. Договорились?
– Да, – машинально отвечает Тота.
– Как и что – объясню по ходу пьесы. А сейчас я очень тороплюсь… Наденька, спасибо. Пока.
– А ваш заказ?! Александр Васильевич?
– Наденька, тороплюсь. Пока.
Как пришёл, так же торопливо министр удалился. А Болотаев удивился не тому, что ему даже не предложили что-либо заказать или спросить о заказе, а то, что министр даже не посмотрел в сторону босса и Бердукидзе.
– Гнида, – уже на Неглинной улице вслед уходящему министру бросил босс. – Я за него впрягся, столько бабок за эту мразь отвалил. – Он выругался и добавил: – Ну ничего. Скоро поставим на место это говно. Так, а о чём он тебя спрашивал? – это уже к Болотаеву.
– Да так. Ни о чём. Что да как.
– Понятно. В общем, завтра без пяти девять ты должен быть на работе в Министерстве по дани и карающей длани. Он обозначил твою должность?
– Нет.
– Вот мразь. Ещё торгуется… Поехали. Мы тебя домой отвезём.
– Нет. Спасибо. Я на метро, – отказался Тота. – Так быстрее будет.
– Как знаешь. – Босс не стал особо настаивать. Прощаясь, он тем же тоном добавил: – Завтра утром проснёшься – и генерал.
– Да, генерал, – не без зависти подтвердил Бердукидзе. – И даже государственный советник первого ранга.
А Тота об этом не думал, он очень хотел от них избавиться. В метро, по старой привычке, купил газету «Спорт-экспресс» и тут обнаружил, что он названия статей видит, а мелкий текст просто расплывается.
Поначалу он испугался, расстроился, а потом, наоборот, обрадовался. Отчего-то ему захотелось сразу же отказаться от звания генерала.
– Я потерял зрение, – притворно жалостливо сообщил Тота по телефону Бердукидзе. – Какой из меня генерал?
– Хм… Как ты мог потерять зрение? Я сейчас перезвоню.
Бердукидзе не только перезвонил, он вскоре за Болотаевым сам заехал и повёз его в президентский госпиталь. Уже было поздно, но врачи их ждали. Болотаева бегло осмотрели.
– Ничего страшного. Видимо, был нервный срыв… А зрение – уже по возрасту пора очки носить.
– Он утром должен быть на работе, – говорит Бердукидзе.
– Он здоров, – поставлен диагноз.
Ровно в девять Бердукидзе отвёз Болотаева в министерство.
– Вот парадная дверь. Охрана в курсе. Покажешь паспорт. Первым делом идешь в отдел кадров, тебя там ждут.
– Вот настырные люди, – говорит ему начальник отдела кадров, женщина лет пятидесяти. – Всё-таки откопали вас.
– Что значит «откопали» меня? – удивился Тота.
– Да так. – Она махнула рукой и, видя, что новый сотрудник крайне удивлён, произнесла: – Вы пятый… Просто только вас ФСБ пропустило. А остальные – с двойным, с тройным гражданством и прочими делами все… А вы вроде специалист, доктор наук… Хотя и не наш.
– Что значит «не наш»?
– Вы ведь не работали в налоговой службе?
– Не работал.
– Да… Ну и времена… Заполняйте, пожалуйста, анкету. После обеда будет готово ваше удостоверение. А сейчас вас ожидает первый заместитель министра Егоров, четвертый этаж.
Егоров – человек крепкий, высокий, серьёзный, вроде ровесник Болотаева.
– Садитесь. – Он изучает документы. Потом внимательно посмотрел на Тоту. – Вообще-то положено изначально составить на вас приказ исполняющего обязанности. Но министру виднее… Садитесь. – Он закурил. Нажал кнопку селектора: – Лена, принеси мне кофе. А вы будете кофе?
– Нет, нет. Спасибо.
– Тогда вот так. – Первый замминистра вальяжно развалился в кресле. – Ваш департамент самый крупный в министерстве. Департамент по работе с крупными налогоплательщиками. Это госмонополии – Газпром, РЖД, РАО «ЕЭС» и нефтянка. Вы, как заместитель руководителя департамента, будете курировать всю нефтяную промышленность России, то есть управление нефти и нефтепродуктов.
Тут зашла Лена.
– А вам принести кофе?
– Нет, нет, спасибо, – ответил Тота, а хозяин кабинета отпил глоток и продолжил:
– До вас на этой должности был ваш коллега Головин.
Никакого Головина Тота не знал и спросить не посмел, а ознакомление продолжалось:
