– Тота, садись… Мы с тобой чеченцы, и нам, сам понимаешь, нечего делить. Тем более что родина в беде. Я только оттуда.
– Как там? – вырвалось у Болотаева.
– Плохо. Авианалеты, массовая гибель людей… Понятно, что русские натворят. Но виноваты мы сами… Подставились… Да и если этих главарей, этих бандитов не убрать – народ не выживет… Ты поешь.
– Да-да, спасибо.
– В любом случае этих гадов, что сейчас там рулят, надо убрать. А ты как считаешь?
– Я думаю, что всё надо делать без танков и бомб.
– А я думаю, наоборот, надо вытравить эту заразу на корню. Видишь, как они в Москве и других городах России дома взрывают.
– Так ты думаешь, что эти взрывы чеченцы устраивают? – от удивления у Болотаева даже голова болеть перестала.
– А кто же ещё?! – воскликнул Гилани.
Наступила гнетущая пауза. И хозяин её нарушил:
– Теперь не важно, кто это сделал. Важно, что на нас это повесили и теперь вовек нам от этого ярлыка не избавиться.
– Какого ярлыка?
– Бандитов. Убийц.
– Кто бандит, а кто убийца – решает время и суд.
– Какой суд, какое время? У сильного всегда бессильный виноват. Разве не так, артист?
– Может быть, и так, – исподлобья зло глядит Тота. – Только я уже давно не артист. А был танцором.
– Но-но, не обижайся. Просто имя у тебя странное – Тота. Ах да, Тота?.. Это хоть чеченское имя?
– Это древнечеченское имя.
– Ладно. Давай о деле. Времени в обрез… В общем, мы чеченцы, и поэтому давай по-честному, по-мужски… Двести миллионов долларов исчезли. Исчезли вместе с Голубевым.
– А кто Голубева убил?
– Не знаю… Вроде сам себя.
– С такими деньгами? С такой прытью и страстью жить и… в петлю? – усмехнулся Тота.
– Да, – согласился Гилани. – Столько было богатства. Миллиардер!
– А за что его?
– Кидала был. Жадный. Не поделился, видать… И меня напоследок кинул… Двести, как в песок!.. А ведь всё через тебя. Расколись. Десять процентов по-честному отдам… Говори!
– О чём говорить? Разве я не всё рассказал после ваших уколов?
– Вроде всё, – задумался Гилани. – Кстати, ты эту власть так разложил. А они всё записали.
– И что?
– Вряд ли они тебе это простят и тебя так оставят.
– А ты, Гилани, разве не с ними?
– Ты хочешь сказать, что я стукач?
Тота молча повёл плечами.
– Я бизнесмен! – постановил Гилани. – А этим приходится платить.
– А я думал, ты рэкетир, «крыша», сила, чеченец.
– Заткнись! – крикнул Гилани. Встал. Небрежно, сверху вниз глядя на Болотаева, спросил: – Слушай, откуда тебя этот Голубев откопал? Ты ведь до последнего времени в местном театре плясал.
У Тоты от злости скулы свело. Он отвёл взгляд, а хозяин вдруг спрашивает:
– А откуда ты эту Ибмас знаешь? Голубев навёл?
– Нет… Не помню.
– Да ладно. Всё ты помнишь. Всё разболтал, ха-ха-ха. А что, у её матери была кликуха Цыплёнок?!
– И это я рассказал?! – встрепенулся Тота.
– Ха-ха-ха! Всё рассказал. Ты точно – артист! Ха-ха-ха! Даже фокусник.
Тут лицо Гилани стало суровым.
– Слушай, Тота, – по-чеченски со злостью продолжил он. – Пропало двести миллионов долларов. Они прошли через тебя к Голубеву и исчезли. Как?
– Откуда я знаю? – развёл руки Тота. – Вы ведь меня укололи, и я вроде всё выболтал… Или не так?
– Не так!.. Слушай, вот эта фирма «Маршал». Ведь ты её недавно для чего-то открыл? Для чего-то ездил в Швейцарию?
– Ездил по поручению и просьбе первого замминистра Егорова. Открыл два счёта – для Егорова и Голубева. И ты, и вы все обо всём уже знаете после этих уколов. Что ты ещё хочешь знать?
– Что?! – возмутился Гилани. – Ты что это голос повышаешь? Евреям продался, меня кинул.
– Никому я не продался и никого не кинул.
– Ладно, – пошёл на попятную Гилани. – Вот эта фирма «Маршал». Она прошла через тебя.
– Нет. И не могла. Технически и юридически не могла участвовать даже в закупках нефти… Деньги из казны не просто так разворовываются. Это целая процедура во времени, где участвуют лица госучреждений под крышей твоего ФСБ.
– Что?! – процедил Гилани. – Болтаешь ты много. Видно, от наркоза ещё не отошёл.
– Видно, не отошёл.
– А ты знал, какие фирмы принадлежали Голубеву?
– Могли знать только министр или Егоров. Они ставили резолюцию. Я исполнял.
– Мог бы исполнять повнимательнее. – Гилани встал, походил по комнате и неожиданно спросил: – А вот эта Ибмас. Давай с ней поговорим.
– Я её телефона не знаю.
– Не знаешь?! – Гилани захохотал. – Ты так про неё болтал… А телефон её наизусть знаешь… Ха-ха-ха, теперь и я знаю. – Он полез в карман, достал записную книжку. – Сейчас я её номер наберу. Говорить будешь ты.
– О чём?
– Надо встретиться.
– Сюда она не приедет. Не сможет.
– Сюда и не надо. Мы с тобой полетим в Цюрих. О’кей?
Гилани стал набирать номер. Послышались гудки. Потом прозвучало «sorry» и что-то автомат ответил на английском и немецком языках.
– Что они сказали? – спросил Гилани у Тоты.
– Не знаю.
– Ай! Ахмед! – крикнул он. Тут же зашёл молодой чеченец. – А ну, набери номер и переведи.
– Говорят, что наш номер не определяется, закодирован. И на такие звонки они не реагируют.
– Вот козлы, – постановил Гилани.
– Узнали, что звонит фээсбешник, – усмехнулся Тота.
– Ты ещё поболтай, – процедил Гилани.
Обматерив Тоту, он угрожающе подошёл к нему, как зазвонил его мобильный.
– Да, я слушаю, – чуть ли не по стойке «смирно» застыл Гилани. Тишина. А Тота слышит чётко выверенный офицерский голос, который он слышал накануне после уколов:
– Вы были в Чечне?
– Конечно. Конечно, был. Только прилетел.
– Ну и что?
– Я не смог его найти. Никак не смог. Видно, он в горах. Связи там нет.
– Видно, вы не особо искали. Быстро вернулись.
– Да. Но там ведь очень опасно теперь.
– На войне как на войне, – жёсткий тон. – А вы не выполнили приказ.
– Я поручил… Мои ребята всё сделают.
– Когда?
