– Очень любезно с вашей стороны, синьоре.
Патта вытянул руку, поддернул манжету на рубашке и откинулся на спинку стула.
Брунетти подумал, что это их первая личная беседа, – мужской разговор, на равных. И что же они обсуждают? Петли для пуговиц!
– Утечка информации, синьоре… Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?
– Я хотел обсудить это с вами, Брунетти, потому что вы всех тут знаете, – сказал виче-квесторе, напоминая этим, что прежний Патта никуда не делся и то, что принято называть внутренней кухней квестуры, для него по-прежнему полнейшая загадка.
Брунетти сделал невольный жест, то ли отрекаясь от этого знания, то ли, напротив, призывая его из глубин своего разума.
– С вами-то они говорят, – продолжал настаивать Патта.
Когда подозрения начальства наконец обрели вербальную форму, Брунетти расслабился. Даже если тема разговора новая, порядок вещей, читай – враждебность, прежний… Стряхнув не к месту проснувшуюся симпатию к начальству, комиссар призвал на помощь присущее ему от природы здравомыслие.
– Виче-квесторе, о чем конкретно идет речь?
Патта негромко откашлялся.
– Ходят слухи, что в квестуре недолюбливают лейтенанта Скарпу, – сказал он, старательно сдерживая сквозившее в голосе возмущение. И, уже спокойнее, как о чем-то менее важном, продолжил: – И что на сторону утекла кое-какая информация о задержанном, полученная в ходе допроса.
«А вот теперь держи себя в руках!» – приказал себе Брунетти, мысленно взвешивая первую ремарку, о лейтенанте Скарпе. Лейтенанта он презирал, относился к нему с недоверием и почти не скрывал этого, хотя Патта, кажется, в упор этого не замечал, как и многого другого, происходящего в квестуре. Лучше изобразить удивление; негодование – это будет слишком. Может, добавить нотку любопытства? Так, стоп! А что насчет утечки?
– Хотелось бы знать источник этой информации, синьоре. Если, конечно, вы можете его назвать.
– Лейтенант доложил мне об этом лично, и о первом, и о втором, – ответил Патта.
– А он назвал свой источник?
Немного поколебавшись, виче-квесторе сказал:
– Это кто-то из его осведомителей.
Брунетти задумчиво потер нижнюю губу левой рукой. Он не спешил отвечать, давая себе время подумать.
– По-моему, странно, что этот осведомитель узнал о деятельности квестуры нечто такое, о чем никто из нас, сотрудников, похоже, и не подозревал. – И после короткой паузы добавил: – Можно задать этот вопрос синьорине Элеттре!
– Я хотел сначала поговорить с вами, – сказал Патта, и дальнейших объяснений не последовало.
Брунетти кивнул, как будто понял ход начальственной мысли. Скорее всего, Патте не хотелось делиться с синьориной Элеттрой подозрениями, которые могут оказаться беспочвенными.
– Этому осведомителю можно верить? – спросил комиссар.
– А мне откуда знать? – возмутился Патта. – Я информаторами не занимаюсь.
Инстинкт бюрократического самосохранения подсказывал Брунетти: молчи. И он прислушался к внутреннему голосу. Развел руками, согласно кивнул и только потом произнес:
– Возможно, кто-то нарочно распускает эти слухи, чтобы создать некую напряженность между лейтенантом и коллегами? Несомненно, в коллективе он на особом счету. – После короткой паузы, пока начальник обдумывал его предыдущую ремарку, комиссар сказал: – Я бы оставил оба этих слуха без внимания, синьоре. Если, конечно, вам интересно мое мнение.
Патта неловко заерзал на стуле или это ему показалось? Брунетти выждал с полминуты, продемонстрировав тем самым уважение к начальству, и встал.
– Виче-квесторе, если у вас больше нет вопросов, мне лучше вернуться в свой кабинет.
3
Брунетти притворил за собой дверь и повернулся к синьорине Элеттре в надежде узнать от нее подробности дела. И удивился, увидев рядом с секретаршей Вианелло. Тот стоял, склонившись к ее монитору и на что-то указывая.
– А, теперь я понял! – с уважением произнес инспектор Вианелло. – Это так просто! – Он кивнул и, довольный собой, отошел от компьютера. – Я дважды пытался это сделать, но не замечал очевидного.
Синьорина Элеттра переключила внимание с экрана на Брунетти и вопросительно вскинула брови. Комиссар улыбнулся и помотал головой.
– У виче-квесторе всегда есть о чем рассказать. – И, убедившись, что они его внимательно слушают, добавил: – Теперь дотторе
[14] Патта подозревает, что кто-то в квестуре сливает информацию на сторону.
Любопытно, как отреагирует на эту новость Вианелло… Но инспектор промолчал, и Брунетти добавил:
– Наверное, насмотрелся шпионских фильмов. А может, не он, а лейтенант. Эти сплетни принес ему Скарпа.
Синьорина Элеттра отвернулась к монитору. Нажала какую-то клавишу, закрывая лишние окна, потом еще одну – и на экране появилась первая полоса Il Gazzettino, тот самый номер, который комиссар читал утром в речном трамвайчике. Секретарша прочла пару строк, глянула на Брунетти и снова сосредоточилась на статье. Синьорина Элеттра не стала ничего комментировать. Про себя Брунетти удивился: как же так? Обычно слухи ее очень даже интересовали. Или на лейтенанта Скарпу ее любопытство не распространяется?
Вианелло недоверчиво хмыкнул:
– Можно подумать, то, чем мы тут занимаемся, большой секрет.
Небрежно, не отрывая глаз от экрана, синьорина Элеттра спросила:
– А виче-квесторе не сказал, какую конкретно информацию слили?
Брунетти посмотрел на дверь кабинета Патты и вскинул обе руки, повернув их ладонями к синьорине.
– О том, что лейтенанта Скарпу в квестуре, скажем так, не слишком любят.
О той, второй, предположительной утечке он не упомянул – счел это несущественным.
Имя лейтенанта Скарпы привлекло внимание синьорины Элеттры. Внезапно улыбнувшись, она посмотрела на Брунетти и сказала:
– Кто бы мог подумать!
Комиссар засмеялся:
– Именно так я и ответил начальству.
– Нам что, больше делать нечего, кроме как волноваться за лейтенанта и из-за того, что кто-то там о нем рассказывает? – спросил Вианелло.
Брунетти уже собирался уходить, но любопытство все же взяло верх, и он спросил:
– Чем таким интересным вы тут занимались, когда я вышел из кабинета Патты?
Вианелло с секретаршей переглянулись, и инспектор сказал:
– Расскажите лучше вы, синьорина! Я это переживу. Я – мужчина.
– Решали задачку, которую сыну инспектора задали на дом, – ответила синьорина Элеттра.
