– Выходит, косметика – это был как бы дополнительный подарок?
– Да. Синьора сказала, что ей все это тоже подарили. Я хочу взять косметику с собой, на родину. – Глаза молодой женщины слегка затуманились. – Здесь она мне все равно ни к чему.
– Можно взглянуть на нее? – попросил Брунетти.
– Что?
– Не могли бы вы показать мне эту косметику?
– Но она же у меня в комнате! – воскликнула Беата с таким выражением, словно комиссар предложил ей что-то непристойное.
– Пожалуйста, принесите ее сюда. Хотелось бы на нее посмотреть. – Взгляд у женщины был такой встревоженный, что Брунетти вынужден был пояснить: – Это может помочь синьоре.
Беата кивнула и прошла в комнату на другой стороне коридора.
Вскоре она вернулась с оранжевым фирменным пакетом в руке. Hermès, ни много ни мало… Брунетти, естественно, решил, что и косметика той же фирмы, но, увидев выражение его лица, Беата сказала:
– Нет, синьоре. Хозяйка переложила косметику в этот пакет, зная, что он мне очень нравится.
Она поставила пакет на один из многочисленных массивных комодов тут же, в коридоре, и стала вынимать предметы по одному. Четыре помады, бутылочка с маслом для ванны, еще одно масло, маленькая коробочка с кремом для лица и три тюбика с какими-то fondo tintа
[58].
– Синьора отдала вам косметику прошлым летом и вы до сих пор ее не использовали? – спросил Брунетти.
– Нет, синьоре. Лучше следующим летом я отвезу ее домой и подарю матери и сестре. У них никогда не было такой хорошей косметики. – И сиделка посмотрела на все эти тюбики и коробочки с таким вожделением и чуть ли не с благоговейным трепетом, словно они таили в себе всю роскошь и богатство Запада.
– Спасибо, синьорина Беата, – произнес Брунетти. – Скажите, а не приносила ли синьора домой еще что-то вроде этого?
– Думаю, приносила, но это было в начале лета. А потом – точно нет.
– Это произошло уже после того, как она перестала просить вас ежедневно ее сопровождать?
– Откуда вы знаете?
– Это всего лишь догадка, – легко отозвался Брунетти.
Дверь хозяйской комнаты открылась, и в коридор вышла Гриффони. Послав с порога прощальный воздушный поцелуй синьоре Гаспарини, она направилась к ним. Клаудиа сказала Беате:
– Синьора просила, чтобы вы принесли ей чаю.
Молодая женщина хотела было присесть в полупоклоне, но вовремя спохватилась.
– Да, конечно! – проговорила она и удалилась в сторону кухни.
– Как у тебя это получается? – спросил Брунетти, подразумевая, естественно, все эти воздушные поцелуи незнакомым старушкам.
И Гриффони прекрасно его поняла.
– Я всего лишь слушаю. И спрашиваю. И задаю уточняющие вопросы.
Взгляд ее упал на тюбики и бутылочки, выстроенные в ряд на комоде, – совсем как те вещи, что они извлекли из ящика синьора Гаспарини. Клаудиа взяла коробочку с кремом и аккуратно, чтобы не помять, отогнула картонный клапан. Все так же бережно извлекла бледно-голубой тюбик и прочла надпись на этикетке.
– Я уже видела такой недели две назад. Здесь сто пятьдесят граммов, стоимость – девяносто семь евро.
Она положила тюбик в упаковку и закрыла клапан. Поочередно открыла все помады, демонстрируя Брунетти, что все они неиспользованные.
– Надо сказать племянникам в Неаполе, чтобы завязывали со своей коммерцией. Зачем торговать наркотиками, когда можно продавать вот это?
Брунетти промолчал. О родственниках Гриффони вспоминала редко, и ему не хотелось быть назойливым. Но маркетолог из нее получился бы что надо.
– Что интересного? – спросил он.
– Синьора рассказала мне немного о своей юности. – Клаудиа стала перекладывать тюбики и коробочки обратно в пакет, устанавливая их на донышке строго вертикально. Один все же задержался у нее в руке. – Я спросила, в чем ее секрет – благодаря чему она выглядит так молодо?
Клаудиа умолкла и посмотрела на Брунетти, словно спрашивая: «Ну неужели тебе не интересно, что она ответила?»
– И в чем же он?
– Держаться подальше от докторов и пользоваться лучшей косметикой, – сказала Гриффони, помахивая тюбиком.
– Значит, синьора Гаспарини заплатила за все эти средства? – спросил Брунетти.
– Да. Она уже начала мне объяснять, что, оказывается, есть прекрасный способ сэкономить на таких покупках, но вдруг зажала рот рукой и сказала, что это, мол, секрет, который никому нельзя рассказывать.
– А ты ей что?
Из кухни вышла Беата с подносом, на котором стояла единственная чашка с чаем и лежали три сладких печеньица на тарелке. Брунетти поспешил открыть для нее дверь и вошел следом.
Когда хозяйка дома подняла на него глаза, комиссар произнес:
– Синьора, благодарю вас за помощь. Надеюсь, мы не слишком утомили вас расспросами.
– Что вы, нет, – ответила синьора Гаспарини с неуверенной улыбкой. – Прошу вас, передайте при встрече привет моему племяннику. И не могли бы вы попросить его мне перезвонить?
Она потянулась за чашкой, которую подала ей Беата. Снова посмотрела вверх, на Брунетти, и улыбнулась:
– Ваша спутница очаровательна.
– Полностью с вами согласен, – сказал комиссар и вышел из комнаты, предупредительно закрыв за собой дверь.
Гриффони ожидала его в коридоре. Косметика была уже сложена в картонный оранжевый пакет, который стоял на комоде, четко по центру. Вскоре полицейские вышли из квартиры, но заговорила Клаудиа, только когда они уже были на мосту перед домом Гаспарини. Она остановилась на самом верху, у перил, и оперлась о них спиной и ладонями.
Прежде чем Брунетти успел задать вопрос, Клаудиа сказала:
– Я восхитилась ее благоразумием и тем, как хорошо она умеет хранить секреты. И призналась, что, конечно, тоже не прочь узнать, как можно сэкономить, потому что косметика – моя страсть, и мне хотелось бы пользоваться самой лучшей. Потом сделала несчастное лицо и посетовала, что мало что могу себе позволить с такой зарплатой.
Брунетти слушал ее зачарованно, как питон – дудочку факира.
– Я еще немного поулыбалась и сделала пару комплиментов. Синьора Гаспарини смерила меня таким до-олгим взглядом и спрашивает: «А принимаете ли вы лекарства?» Я не сразу сообразила, к чему это, потом говорю: «Да, принимаю. У меня проблемы по женской части». – И, улыбаясь собственной изворотливости, Клаудиа произнесла: – После такого даже женщины вопросов не задают.
Гвидо усмехнулся и покачал головой.
– Она сказала, что попытается мне помочь, но должна все хорошенько обдумать.
