Она застыла. Всего лишь на секунду, и тут же пришла в себя, но Брунетти это заметил.
Он перенес вес тела на другую ногу, раздумывая, что ему со всем этим делать. Доверять ей Гвидо не перестал, и, наверное, поэтому у него вырвалось:
– Как это вышло?
– Простите? – переспросила синьорина Элеттра.
– С Белли. Как произошла утечка? – Он намеренно так построил предложение – что, если имя подозреваемого вынесли из квестуры крылатые серафимы? – давая секретарше возможность солгать, если она захочет.
Синьорина Элеттра посмотрела на комиссара, в сторону, снова на него, потом пощелкала по клавиатуре. С того места, где Брунетти сейчас стоял, экран выглядел серебристым и вдруг погас, стал черным. Синьорина Элеттра выпрямилась в кресле и сложила руки на коленях.
– У моих друзей есть дочь, – проговорила она, потом тихонько кашлянула и глянула вниз, на руки. – Сейчас ей девятнадцать, но я знаю ее с рождения. Милая девочка, очень умненькая и называет меня zia Elettra.
Все это время она не отрываясь смотрела на свои руки.
– Несколько месяцев назад я ужинала с ее родителями. Оба выглядели напряженными, и я спросила, что произошло. Оказалось, они беспокоятся о Ливии, у которой появился новый бойфренд. То, что она о нем рассказывает, заставляет их нервничать.
– Что они сказали?
– Что девочка полностью у него под контролем, постоянно ждет звонка, не видится с друзьями, потому что ему это не нравится. – Секретарша бросила быстрый взгляд в сторону комиссара. – Первая любовь. Так бывает.
Брунетти кивнул, но промолчал.
– Раньше Ливия рассказывала мне о своих парнях, но об этом я слышала впервые. А потом Лино назвал его по имени – Костантино, и я сказала себе: «Спокойно, в городе десятки мужчин с таким именем!» – Она расцепила пальцы и поиграла ими, но тут же снова переплела.
– И?.. – поторопил ее Брунетти.
– По моей просьбе они назвали полное имя.
Губы синьорины Элеттры сжались. Вот что надо было сделать, но только не сейчас, а тогда, с друзьями, в ресторане…
– Они увидели мою реакцию и стали расспрашивать.
Секретарша посмотрела на комиссара, но теперь уже с явным вызовом.
Он отступил на пару шагов и прислонился к подоконнику. Сложил руки на груди и стал ждать.
– Я помню ее младенцем.
Сжатые пальцы синьорины Элеттры побелели от напряжения. Брунетти подумал – или понадеялся, – что сейчас она начнет оправдываться, говорить о своих обязательствах по отношению к девочке, и что у нее это вышло случайно, и она так удивилась, что не подумала о последствиях, в том числе и о своем профессиональном долге.
– И тогда я все им рассказала. О Лючии Ардити, и что он с ней сделал, и что сделала мать, чтобы помочь ему, в общем, какого сорта эти люди.
Брунетти понадобилось время, чтобы это переварить, и после паузы он спросил:
– А нападение на Белли?
– Это случилось через три недели, – сказала секретарша. – Я была в шоке. – И, как будто вспомнив, с кем говорит, добавила: – Но не удивилась.
– Вы встречались с ее родителями после того ужина?
– Нет.
– Думаете, это они организовали нападение?
Синьорина Элеттра посмотрела на Брунетти и, увидев выражение его лица, спросила:
– По-вашему, они позвонили бы мне и обо всем рассказали?
Он проигнорировал вопрос и задал свой:
– А девушка?
– Говорю вам: с того ужина я ни с кем из них не встречалась. – Секретарша всплеснула руками. – И возможно, больше никогда их не увижу.
– Только без драм, Элеттра! – вырвалось у Брунетти.
Она смутилась и нахмурилась.
– А это выглядит именно так?
– Да.
– И что вы намерены делать?
Комиссар пожал плечами и повернулся к окну. Его кабинет и приемная Патты находились в противоположных концах здания, поэтому канал за окном был тот же, а вид на него – другой, с другого этажа и под другим углом. Картинка поменялась: ты видишь те же объекты, но выглядят они совершенно иначе. Как там сказал Креонт? «Кого народ начальником поставил, того и волю исполняй – и в малом, и в справедливом деле, и в ином…»
– Понятия не имею, – признался Брунетти. – Пожалуйста, перешлите мне эти списки по электронной почте.
Он покинул приемную и направился к себе.
24
По пути в кабинет Брунетти успел договориться со своей совестью. Синьорина Элеттра поступила необдуманно, пытаясь спасти девушку, к которой была искренне привязана. Это как оттолкнуть кого-то, когда на него на скорости несется автомобиль, только в данном случае этот кто-то уцелел, зато машина слетела в кювет и разбилась. Разница, конечно, большая, но Брунетти сказал себе: хватит! Он свой выбор сделал. Что предпочла сделать синьорина Элеттра, останется между ними, и через некоторое время в квестуре об этом никто и не вспомнит.
Почти успокоившись, комиссар решил вернуться к текущим делам. Нужно было поговорить с Гриффони о купонах и попытаться разузнать больше об аптеке и ее владельце.
Поднимаясь по лестнице к Клаудиа, Брунетти размышлял о том, почему так мало его коллег обладают ее хитростью, и еще меньше – ее изобретательностью. Гриффони идеально умела подстраиваться, заставляя свидетеля или подозреваемого думать, что уж она-то его понимает, и с легкостью, почти незаметно для постороннего уха меняла свою речь – выговор, интонации, словарный запас, – чтобы стать похожей на собеседника. Установив контакт, Клаудиа начинала едва заметно кивать и улыбаться, одобряя их идеи и предрассудки. Брунетти ни разу не удалось поймать момент, когда она превращается в зеркальное отражение, а вот как эта вторая кожа спадает и его коллега снова становится собой, язвительной и непреклонной, видел часто.
Он застал Гриффони в кабинете. Откинувшись на спинку стула, она разговаривала по телефону. Клаудиа сидела сбоку от стола, поэтому видела, как Брунетти вошел. Она улыбнулась, показала на пальцах «Еще две минуты!», и темп ее ответов тут же изменился, свидетельствуя о нетерпении Гриффони. Собеседник на том конце упрямиться не стал, и вскоре разговор закончился. Клаудиа встала и потянулась, высоко подняв руки.
– Мир за пределами этого склепа еще существует? – поинтересовалась она.
Брунетти кивнул и отступил, жестикулируя на манер регулировщика, указывающего самолету посадочную дорожку на аэродроме. Маленькими шажками комиссар прошел к порогу и оттуда – в коридор, приглашая коллегу за собой. Она с удовольствием последовала за ним.
– Сходим в аптеку? – предложил Брунетти, протягивая ей купоны, те самые, из ящика Туллио Гаспарини.
– С удовольствием, – ответила Гриффони с наигранной радостью. – Две недели не могу купить себе пару новых помад. Может, удастся расплатиться за них купонами тетушки Матильде?
