Я смотрю на девочку:
– Хочешь еще что-нибудь добавить?
Дженна глубоко вдыхает:
– Нет.
Что заставит Элис Меткалф, где бы она ни была, остановиться и послушать?
Иногда, если очень просишь, Вселенная дает вам подсказку. Я наконец понимаю, что необходимо сделать.
– Дженна! – изумленно ахаю я. – Ты видишь ее?
Девочка вертит головой:
– Где?
– Вон там, – указываю я.
– Я ничего не вижу, – удрученно произносит она, и чувствуется, что бедняжка вот-вот заплачет.
– Ну же, ты должна сосредоточиться…
Даже Верджил тянется вперед и прищуривается.
– Я не могу…
– Значит, плохо стараешься! – резко бросаю я. – Она становится ярче, Дженна! Этот свет, он поглощает ее. Она покидает этот мир. Ну же, это твой последний шанс.
Что может привлечь внимание матери?
Плач ее ребенка.
– Мама-а-а! – кричит Дженна, потом ее голос переходит в хрип, и она падает на эту полянку с фиолетовыми грибами. – Мама ушла, да? – в полном отчаянии всхлипывает Дженна. – Она и правда ушла?
Я на карачках подползаю к ней и обнимаю за плечи, думая, как лучше объяснить девочке, что на самом деле не видела никакой Элис, что солгала, стремясь вынудить ее излить сердце в этом крике. Верджил хмуро встает и бормочет:
– Я так и знал, что все это полнейшая чушь.
– Что это? – спрашиваю я и морщусь.
Какая-то невидимая острая штуковина, спрятавшаяся под шляпками грибов, больно впилась мне в икру. Я тяну руку, роюсь в земле и вытаскиваю зуб.
Элис
Все это время я повторяла, что слоны обладают сверхъестественной способностью справляться с переживаниями, вызванными смертью близких, не позволяя скорби покалечить себя.
Но есть и исключения.
Так, в Замбии была одна слониха-девочка, осиротевшая из-за браконьеров. Она прибилась к группе молодых слонов. В человеческом обществе мальчики-подростки в качестве приветствия хлопают друг друга по плечу, а девочки обнимаются; точно так же и поведение этих молодых слонов сильно отличалось от того, к чему привыкла юная слониха. Они терпели ее присутствие рядом, потому что могли с ней спариваться, – как Энибади в «Вестсайдской истории», – но по большому счету не хотели видеть самку рядом. Она родила слоненка, когда ей было всего десять лет, и, поскольку у нее не было ни матери, которая могла бы ее направлять, ни опыта всеобщего материнства в стаде, она обращалась с детенышем так же, как обходились остальные с ней самой. Когда малыш засыпал, она вставала и куда-нибудь уходила. Слоненок пробуждался и начинал реветь, призывая мать, но она не обращала внимания на его крики. Для сравнения: в нормальном стаде, если малыш закричит, по крайней мере три слонихи устремляются к нему, чтобы погладить его и проверить, что случилось.
В дикой природе самка получает опыт всеобщего материнства задолго до того, как родит своего собственного детеныша. У нее есть пятнадцать лет практики в качестве старшей сестры по отношению ко всем родившимся в стаде слонятам. Я видела, как эти малыши подходят к молодым самкам, чтобы пососать их и успокоиться, хотя молока у тех еще нет, да и молочные железы пока не развились. Слонихи же гордо выставляли вперед ногу, как делали их матери и тетки, и изображали из себя кормящих мам. Слониха может вести себя как мать, не неся реальной ответственности за малыша, пока сама не будет готова к материнству. Но если у молодой самки нет семьи, где ее научили бы, как растить детеныша, дело может обернуться совсем плохо.
Когда я работала в Пиланесберге, там тоже произошло нечто похожее. Молодые слоны, которых насильно перевезли на другое место, стали нападать на машины и даже убили одного туриста. И только после того как в заповеднике было найдено больше сорока мертвых белых носорогов, мы наконец поняли, что на них нападали эти молодые слоны-недоросли; прежде нам подобное и в голову не приходило – настолько эта их агрессия выходила за рамки нормы. Что является общим знаменателем для странного поведения группы воинственных молодых слонов и юной слонихи, которая не заботилась о своем детеныше? Ответ очевиден: недостаток родительского внимания. Но единственная ли это проблема? Нет. Все эти слоны видели, как во время охоты или в процессе выбраковки убивали их родичей.
Феномен скорби, который я изучала в дикой природе, например когда стадо теряло старую самку-матриарха, необходимо отделять от скорби, возникающей вследствие наблюдения за насильственной смертью члена семьи, потому что в отдаленной перспективе последствия этих травмирующих ситуаций разительно отличаются. После естественной смерти стадо побуждает горюющего слона вернуться к нормальной жизни. После массового убийства животных людьми уже по определению не остается никакого стада, члены которого могли бы оказать поддержку своему собрату.
До определенного момента сообщество исследователей животных не желало признавать, что на поведение слонов может влиять травма, полученная в результате наблюдения за убийством соплеменников. Я думаю, протесты в данном случае не имели под собой научного обоснования, а причиной был элементарный стыд – все-таки именно мы, люди, виновны в этом насилии.
А потому при изучении феномена скорби у слонов очень важно помнить: смерть – естественна, а убийство – нет.
Дженна
– Это зуб слоненка Мауры, – говорю я Верджилу, пока мы ждем в той же комнате, где пару часов назад встречались с Талулой.
Я твержу это и самой себе, потому что обдумывать альтернативные варианты слишком тяжело.
Верджил крутит зуб между пальцами, и я вспоминаю, что в маминых дневниках – тех, которые отобрала у меня бабушка, – описывалось, как слоны катают под ступнями маленькие кусочки слоновой кости, если находят их.
– Для слоновьего он что-то слишком уж маленький, – замечает сыщик.
– Ну, вообще-то, там водятся и другие животные: куницы, еноты, олени.
– А я думаю, что нужно отнести нашу находку в полицию, – заявляет Серенити.
Я не могу смотреть ей в глаза. Ясновидящая объяснила, что пошла на маленькую уловку и моя мать вовсе не появлялась на поляне. Сама она ее по крайней мере не видела. Но почему-то мне от этого стало только хуже.
– Обязательно отнесем, – соглашается Верджил, – но попозже.
Дверь открывается, и в помещение врывается струя охлажденного кондиционерами воздуха. Входит Талула, вид у нее недовольный.
– Виктор, это уже не смешно. Я работаю не на тебя одного. Стоит только раз сделать человеку одолжение…
Он протягивает ей зуб:
– Пожалуйста, Лулу, помоги нам, и – клянусь Богом! – больше я тебя никогда ни о чем не попрошу. Мы, вероятно, нашли фрагмент останков Элис Меткалф. Забудь о крови на рубашке. Если можно извлечь ДНК из этого…
