– Я… – Пауза. Что ответить? «Испытываю облегчение?» «Нервничаю?» «Мне страшно?» Я улыбнулась и сказала: – Да вот, вся промокла.
Гидеон заулыбался, оценив шутку, и развел руками:
– Полотенца у меня нет.
– Я сама не знала, что полезу купаться. Мауру нужно было немного расшевелить.
Он посмотрел мне в глаза:
– Или ей просто нужно было знать, что рядом кто-то есть.
Я не отрывала от него взгляда, пока Маура не обдала нас обоих мелкой водяной пылью, а потом добавила заряд помощнее. Гидеон пугливо отскочил в сторону от холодной струи, а для меня это было как крещение, начало новой жизни.
Вечером я провела общее собрание – сообщила Невви, Грейс и Гидеону, что Томас отправился на поиски инвесторов и некоторое время проведет за границей, так что нам придется управляться в заповеднике без него. Могу поклясться, они мне не поверили, но сжалились надо мной и притворились, что приняли мои слова за чистую монету. На обед я дала Дженне мороженое и уложила ее спать в свою постель.
Потом зашла в ванную и размотала с шеи шарф, высохший и смятый тонкими складками после купания с Маурой. Горло кольцом охватывала полоса из отпечатков пальцев, темных, как жемчужины Южного моря.
Синяк – память тела о том, как плохо с ним обошлись.
Я тихо прокралась по коридору на кухню и нашла оставленную Томасом на столе записку: «МОРГАН-ХАУС, СТОУ, ШТАТ ВЕРМОНТ. ТЕЛЕФОН: 802–555-68–68», – вывел он своим четким и ровным, как по линейке, почерком.
Взяв трубку, я набрала номер. Мне не хотелось разговаривать с Томасом, но нужно было удостовериться, что муж благополучно добрался до места и с ним все хорошо.
Набранный вами номер не обслуживается. Пожалуйста, проверьте правильность номера и повторите набор.
Я так и сделала. После чего села за компьютер в кабинете Томаса и поискала в Интернете больницу Морган-Хаус, но там обнаружились только профессиональный игрок в покер с таким именем в Лас-Вегасе да приют для беременных девушек-подростков в Юте. Но ни одного медицинского заведения с подобным названием не существовало.
Верджил
Мы, похоже, опоздаем на этот чертов самолет.
Серенити заказала билеты по телефону. А уж сто́ят они – да я столько за месяц отдаю за аренду квартиры. Когда я смущенно сказал ей, что ни при каком раскладе не могу сейчас позволить себе такие траты, Серенити лишь небрежно отмахнулась: «Дорогой, именно для таких случаев Господь создал кредитные карты». Потом мы на запредельной скорости рванули по шоссе в аэропорт, потому что рейс в Теннесси отправлялся через час. Багажа у нас не было, и мы сразу кинулись к билетным автоматам, надеясь миновать очередь из людей, которые при регистрации сдавали чемоданы. Билет Серенити машинка выплюнула без проблем, с купоном на бесплатный напиток в придачу. Когда же я ввел свой код подтверждения, то получил в ответ мигающую на экране надпись: «Обратитесь в службу информации аэропорта».
– Вы что, издеваетесь? – ворчу я, глядя на очередь к окошку.
По громкой связи объявляют посадку на наш рейс 5660 в Нэшвилл, ворота 12.
Серенити смотрит на эскалатор, который везет пассажиров в зону досмотра, и произносит:
– Ну что ж, прилетим в Нэшвилл позже, только и всего.
Но кто знает, где к тому моменту окажется Дженна, если сумеет раньше нас встретиться с Гидеоном. А уж если она пришла к выводам, аналогичным моим, что Гидеон мог быть в ответе за исчезновение и возможную смерть ее матери, трудно предположить, на какие шаги решится этот тип, чтобы только заставить девчонку замолчать.
– Иди на посадку, – говорю я Серенити. – Я могу не успеть на этот рейс, но найти Дженну так же важно, как и Гидеона. Если она доберется до него первой, это может плохо для нее закончиться.
Серенити не спорит. Почувствовав тревогу в моем голосе, она буквально взлетает вверх по эскалатору и вливается в толпу хмурых пассажиров, которые послушно снимают обувь, расстегивают ремни и открывают крышки ноутбуков.
Хвост к окошку не становится короче. Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. Поглядываю на наручные часы, потом не выдерживаю и, словно спущенный с привязи тигр, врезаюсь в начало очереди, горячо оправдываясь:
– Простите, но я опаздываю на рейс.
Ожидаю возмущения, злобных окриков и ругани со стороны остальных пассажиров. Я даже отмазку подходящую придумал: дескать, тороплюсь, поскольку у меня жена рожает. Однако никто не успевает даже рта раскрыть, меня осаживает возникшая рядом служащая аэропорта:
– Сэр, так нельзя.
– Простите, – говорю я, – но мой самолет вот-вот улетит…
Женщине этой, судя по виду, давно уже пора на пенсию, и, естественно, она начинает занудствовать:
– Я начала работать здесь еще до вашего рождения, а потому могу заявить со всей определенностью: правила есть правила, и нарушать их недопустимо.
– Прошу вас. Дело очень срочное.
Она смотрит мне в глаза:
– Вам тут не место.
К окошку подзывают следующего пассажира – стоящего рядом со мной мужчину. «Может, просто по-наглому отпихнуть его и влезть без очереди?» – мелькает в голове мысль.
Но вместо этого я с тоской гляжу на пожилую сотрудницу аэропорта, ложь о рожающей жене вязнет на зубах, и я слышу свой голос:
– Вы правы, следует соблюдать инструкции. Но мне очень нужно попасть на этот рейс, потому что иначе у близкого мне человека возникнут большие проблемы.
За долгие годы работы – в полиции, а затем и частным сыщиком – я чуть ли не впервые говорю от чистого сердца, а не пытаюсь что-нибудь придумать.
Служащая вздыхает, поворачивается к свободному компьютеру за стойкой и делает мне знак подойти. Взяв протянутый мной код подтверждения, она вбивает буквы и цифры так медленно, что я, наверное, за это время уже успел бы набрать весь алфавит.
– Я проработала здесь сорок лет, – заявляет она, – и нечасто встречала таких, как вы.
Эта женщина – благодетельница, она пошла мне навстречу, хотя вполне могла бы оставить пассажира на милость заглючившего автомата, поэтому я держу язык за зубами. Наконец ввод информации завершен, и служащая протягивает мне посадочный талон.
– И не стоит так нервничать: в конечном счете вы все равно туда попадете.
Я хватаю талон и бегу к выходу на посадку. Положа руку на сердце, я даже вообще не помню, как прошел досмотр, знаю только, что несусь на всех парусах к воротам номер двенадцать и слышу, что посадка пассажиров, улетающих в Нэшвилл, заканчивается, – диктор словно объявляет по громкой связи судьбу. В самый последний момент, размахивая посадочным талоном, я подбегаю к девушке, которая уже собирается закрывать дверь.
В самолет я влетаю настолько запыхавшийся, что даже говорить не могу, и тут же замечаю Серенити – она сидит в пятом ряду от хвоста. Падаю в кресло рядом с ней, а бортпроводница уже начинает предполетный инструктаж.
