На все про все потребуется: 1 банка сгущенного молока, 2 яйца, половина чайной ложки соды, 1 стакан муки, 1 стакан сметаны, четверть стакана сахара, половина стакана орехов, сахарная пудра.
Два дня, остававшихся до Нового Года, бабушка со мной действительно не разговаривала. Садик не работал, поскольку эти предновогодние дни выпадали на субботу и воскресенье, зато работали все мои взрослые знакомые: старались заработать себе отгулы на 2 и 3 января, чтобы побыть дома три полновесных дня. Моя мама не была исключением.
И, конечно, куковать бы мне одной (молчащая бабушка не в счет, тем более что вечерами она была все равно занята на всяких обкомовских торжествах), если бы не любимая Анна Ароновна. Она приходила рано утром, тихо здоровалась с мамой, ждала, пока меня оденут и сунут мне в руки какие-нибудь гостинцы «чтобы не объедала посторонних», и уводила меня в свой маленький уютный мир, полный удивительных историй, ароматов и фотографий.
Дядя Боря всерьез занялся со мной шахматами, и теперь я уже не просто двигала фигурки по клетчатому полю, потому что знала, как ходят пешка или ладья, – но и придумывала, продумывала каждый следующий ход. Шахматы казались мне ожившей книгой сказок, где снова и снова в «последнем бою» встречаются два войска – Белой и Черной Королев. Одна из них была доброй и красивой, но совсем еще юной принцессой (дядя Боря всегда давал мне играть белыми фигурками), а вторая – очень умной, старой Черной Колдуньей. С ролью Колдуньи мой старший друг смирился так же легко, как Аркашка Иванченко легко мирился с ролью фашиста, только чтобы я согласилась поиграть с ним в войну…
Ну а после обеда мы садились за пишущую машинку, я перепечатывала рецепты тети Ани (то под диктовку, а то из ее тетрадки), и эти многочасовые занятия пошли мне на пользу. Я теперь уже почти бегло читала прописные буквы и стала делать значительно меньше ошибок. Скажу честно, мы задумали подарить моей бабушке целую подшивку рецептов, которые дядя Боря должен был поместить между двумя картонками, обклеенными цветной бумагой, скрепить их суровыми нитками, ну а мы с Анной Ароновной должны были из золотой бумаги сделать аппликацию для обложки моей первой книги. Чтобы листочков получилось больше, а книжка выглядела толще и солиднее, дядя Боря отрегулировал каретку машинки так, что она теперь прокручивала два широких интервала. Да и к тому же в книге предполагались иллюстрации, которые пока получались плохо. Точнее, они вначале получались плохо, когда я пыталась нарисовать каждое блюдо отдельно – просто каляки-маляки какие-то. Но потом Борис Абрамович научил меня рисовать кастрюлю и дело пошло! Теперь под каждым блюдом красовалась кастрюля, на которой было написано два слова – «это еда» или «этот рецепт», в зависимости от того, какого размера был рисунок. Давайте я вас познакомлю с парой рецептов из этой книги:
Куриные крылышки и потрошки сладко-острые от Анны Ароновны
Для этого рецепта нам нужны потрошки и крылья трех кур, или просто крылышки, или крылышки, пупки и сердечки общим весом 1 килограмм. Еще нужно по трети стакана меда, соевого соуса и белого вина, по 3 столовые ложки столового уксуса и лимонного сока вместе с цедрой, по 1 столовой ложке с горкой сахара; измельченного на терке чеснока и натертого свежего имбиря (это такой смешной корешок, который продают на рынке там, где всякие приправы), по 1 чайной ложке молотого белого перца и соли.
В мисочке тщательно смешиваем все компоненты (кроме курицы). Надо, чтобы получился однородный соус. Закладываем в него потроха и крылья. Выдерживаем в тепле, переворачивая, часа 3–4. Выкладываем курицу на противень, смазанный растительным маслом. Запекаем при 180 градусах 30 минут с одной стороны и 30 минут (перевернув) с другой. Едим без гарнира, но с большим количеством хлеба и зелени.
Вехуле-вехуле от Анны Ароновны
Это холодная закуска, которая подается все-таки теплой. И само название – «Все дальше и дальше» – говорит о том, что делаться она может такой высокой и большой, как захочет хозяйка.
А для ее приготовления нужны только 1 луковица на 100 граммов сухой фасоли, растительное масло для обжарки, 2 зубчика чеснока, 2 листика китайской капусты или другого салата и петрушки горсточка. Готовится к праздникам, и много. Тут порция на двух-трех человек.
Фасоль замачивается на ночь, а утром отваривается без соли до мягкости. Половина фасоли толчется толкушкой с нарезанным чесноком, вторая половина смешивается с луком, обжаренным до светло-коричневого цвета и почти хрустящей консистенции. Капуста и петрушка мелко рубятся.
В глубокий салатник выкладываются слоями, присаливаются сверху и приперчиваются: толченая фасоль с чесноком, китайская капуста, фасоль с луком, петрушка… Дальше слои повторяются.
Это блюдо для нашего двора Анна Ароновна готовила к праздникам в большом эмалированном тазике и раскладывала потом на тарелки лопаткой как пирог. Ели все с огромным удовольствием.
После Нового года у всех школьников нашего двора начались каникулы, а значит, страшная головная боль для их мам. Я жутко завидовала старшим друзьям. Они могли целыми днями пропадать во дворе, лепить снежных баб, строить крепости, играть в снежки. А если находился кто-то из свободных взрослых, то и ездить в центр города, где был построен сказочный ледяной городок. Конечно, ледяным он был не взаправду. Пара фигурок то ли зайцев, а то ли медведей у входа присутствовала, но разве ради них рвалась туда ребятня со всех микрорайонов? Там, прямо под окнами бабушкиного обкома, был разбит настоящий передвижной зоопарк, который удивительно вкусно пах верблюжьими какашками и тигриной шерстью. Между клетками, стоящими на колесах, словно грузовики, ходили грациозные ламы, и их можно было угощать булкой или морковкой.
Чуть в стороне от зоопарка расположились еще три не виданных мной доселе сооружения – передвижной цирк-шапито, арена с мотоциклистами, которые ездили по стенам, и небольшой чешский луна-парк с четырьмя карусельками, тиром и палаткой кольцедрома. Карусельки были хоть и очень красивые, совсем не такие как у нас в парке, кататься мне на них совершенно не хотелось – детский сад, да и только. Зато в кольцедроме можно было выиграть замечательные, как говорили взрослые, «импортные» призы – от мягких игрушек до бутылочек с красивым шампунем и лаком для ногтей, надо было только ловко накинуть на шест пять тряпичных баранок. Аркашка Иванченко накинул четыре, но ему все равно подарили пушистого фиолетового филина, которого он тут же передарил мне.
Больше всех, конечно, нам нравились цирк и мотоциклисты. В нашем городе был большой цирк. Но его я, честно говоря, немножко боялась. Мне все время казалось, что я обязательно скачусь вниз, так стремительно уходили вверх кольца зрительных мест. А в этом, маленьком цирке все было рядом и не страшно. От теть из кордебалета вкусно пахло пудрой и потом, а когда они размахивали огромными метровыми пушистыми веерами, то только ленивый не протянул бы руку, чтобы получить по ней мягкий шлепок страусиным пером.
Собачки – лохматые серые пудели – бегали по бортику арены в шаге от нас и смешно водили резиновыми носами, вынюхивая угощение. Их дрессировщица, почти такая же старая, как моя бабушка, и почти такая же толстая, была одета в красивый атласный купальник голубого цвета, плащ с блестками, высокие сапоги на каблуках и чулки в сеточку. У нее были огромные, больше, чем у куклы, черные ресницы и волосы, которые переливались ярче самого распрекрасного снега под солнцем. Мне очень хотелось отвести в цирк бабушку, чтобы она тоже пошила себе такой восхитительный наряд, а не ходила вечно в одном и том же шерстяном костюме бутылочного цвета.
