– Поясни-ка, что ты имел в виду? – Алексей, откинувшись на спинку своего массивного дубового стула, пристально вглядывался в глаза молодого офицера.
– Там, под Кинбурном, где мы весь день бились с турками, были офицеры, которые гораздо больше моего заслужили этот крест, – медленно проговорил Самойлов. – И проку от их командования было больше, и геройством своим они меня превзошли, и старше, гораздо опытнее меня, а вот же кавалерство мне только досталось. Да и чин этот, через ступень полученный, тоже меня тяготит. Вот как мне в глаза вам и всем другим теперь смотреть? Все ведь в один голос скажут, что племянник у знатного дядюшки все эти отличия для себя выпросил.
– А ты с Григорием Александровичем-то сам об этом говорил? – с усмешкой спросил Егоров.
– Да разве же с ним можно разговаривать? – вздохнул Самойлов. – Подзатыльник мне дал и дураком еще обозвал. Собирайся, говорит, обратно в свой гвардейский полк поедешь. Отпуск возьмешь, подлечишься немного, через годик с капитанством роту получишь, а там совсем немного – и штаб-офицерский чин уже не за горами. У тебя теперь, дескать, такой послужной список имеется, что к тридцати годам можно смело в полковники выходить.
– Ну а ты что? – Алексей внимательно слушал молодого офицера.
– А что я? – пожал тот плечами. – Не хочу я в гвардию, господин подполковник, во всяком случае пока. Здесь вот война настоящая идет, а не там в столице. Через месяц, не более, наш батальон вместе со всей армией на Очаков пойдет. А как же рота, как же солдаты там без меня? Да на кого я их оставлю? На унтера-недоросля, прибывшего из поместья?!
– Ну, ты это, на недорослей-то не очень напирай! – рассмеялся Егоров. – Я ведь и сам точно таким же семнадцать лет назад перед Кагулом в войска из батюшкиного поместья приехал.
– Ваше высокоблагородие, господин подполковник! – воскликнул Самойлов. – Да вы что, я вас вообще не имел в виду. Да это я так, просто, к слову пришлось. Простите дурака великодушно!
– Да понял я, понял, шучу! – махнул рукой, рассмеявшись, Алексей. – А если хочешь, то и серьезно тебе скажу. Знаешь, Николай, еще год и даже, наверное, всего полгода назад я бы точно сказал, что все тобою сегодня полученное – и правда не по заслугам. Да, ты, конечно, молод, и есть офицеры, которые достойны высокой награды никак не меньше. Но и тебе теперь краснеть совсем даже не за что. Этот Георгиевский крест твоей собственной кровью заработан, и геройство свое ты проявил в бою не менее всех других. А то, что отмечен был так высоко, ну так что же с того? Это хорошо и для тебя, и для того воинского подразделения, в котором ты сейчас служишь. Вообще-то все ордена лично от государыни императрицы достойным офицерам жалуются, а вовсе даже не от князя Потемкина, каким бы их светлость и ни был великим человеком. Так что нечего мне тут крамолу разводить, заслуженно – незаслуженно. Заслуженно, Николай, вполне себе даже заслуженно! И ходатайство на твое кавалерство я же сам лично и писал. Да-а, а что ты сейчас так глазами хлопаешь?! Писал, потому как посчитал достойным отметить тебя за твою геройскую доблесть и отвагу. Правда, вместе с тобой я и еще за семерых своих офицеров ходатайствовал, а дали «Георгиев» только вам двоим: тебе да Милорадовичу. Ну, что сказать, значит, там, наверху, виднее. По поводу получения чина выше через ступень – тут тоже все просто. Вообще, гвардейский чин – он завсегда по своему статусу был выше общеармейского. А то, что вы с Радованом при поступлении к нам в батальон все при тех же подпоручиках остались, так это, считай, мы сейчас и поправили. А тебе еще и плюсом следующий чин за орденское кавалерство прибавился. Так что тут тоже все вполне честно. Но самое важное для меня, Николай, – это то, что ты самым что ни на есть настоящим, боевым офицером теперь стал. Уважающим и ценящим не только себя, но и своего подчиненного, простого русского солдата. Вот ты даже уйдешь со временем на гвардейскую службу в столицу, подлечишь там ногу и снова на балах щеголять будешь, а ведь все равно человеком останешься, а не той, прости меня за грубое сравнение, пустой бестолочью. Помяни мое слово, капитан-поручик Самойлов, придет время – и гвардии еще предстоит, как при царе-батюшке Петре, покрыть великой славой свое имя на полях сражений. И кровь ей придется изрядно пролить в бою с врагом, сражаясь за Родину. И очень хорошо, что ей будут командовать вот такие молодцы, как ты! А рад, что все это не зря! Так, а вот теперь ешь давай! – Алексей кивнул на лежащий перед Николаем кусок пирога. – Сейчас я тебе еще чая горячего подолью. Остыл, небось, пока мы тут с тобой разговаривали?
* * *
Начиная с середины апреля, как только просохли степные дороги, к Бугу начали подходить пехотные и конные полки, отдельные гренадерские батальоны и артиллерийские батареи. Понтонные команды, строительные роты и батальон пионеров подтягивали к реке свое громоздкое хозяйство. Из морского лимана в реку зашла новопостроенная русская днепровская малоразмерная флотилия под командованием контр-адмиралов Джонсона и Нассау-Зигена.
Войска изготовились к форсированию Буга и к походу на Очаков. Наконец 24 мая 1788 года приказ о наступлении был ими получен.
Заключение
Заканчивая первую русско-турецкую войну 1768–1774 годов и подписывая Кючук-Кайнарджийский мир, стороны прекрасно понимали, что противостояние между двумя империями только лишь начинается. После заключения этого мира обе державы сразу же начали готовиться к новой войне. Российская империя, используя это мирное десятилетие, проводила глубокие преобразования в стране и активно реформировалась. Она перевооружала армию, укрепляла свои южные рубежи и строила новый, мощный Черноморский флот. Кроме кораблей и новых полков, Екатерина II остро нуждалась в союзниках. Взор Санкт-Петербурга вновь обратился к славящейся своей изменчивостью Австрии, что было вполне логично, ведь Вена была всегда враждебна к Оттоманской империи. В 1780 году при путешествии по своим западным землям государыня в первый раз встретилась с императором Священной Римской империи Иосифом II. Позже он тайно прибыл в Москву, где между двумя державами был заключен союз, имевший явный антитурецкий характер. Из соображений секретности, а также из-за сложностей протокольного характера соглашение между странами не было оформлено письменно. Обе стороны лишь обменялись тогда декларирующими документами.
Второй раз государи встретились весной 1787 года во время путешествия Екатерины II по своим новым южным владениям. Иосиф II взошел на галеру «Днепр» в районе Канева, и далее уже монархи продолжили путешествие совместно.
На всем протяжении этого грандиозного путешествия, получившего говорящее название «Путь на пользу», они проводили смотры войск, воинских гарнизонов, а потом и молодого, только что построенного Черноморского флота. Несмотря на большую долю традиционной показухи и некоторой декоративности, объем титанической работы, проделанной под руководством генерал-губернатора Новороссии и всей его команды, впечатлил не только саму императрицу, но даже ее вовсе не отличавшихся сентиментальностью «западных партнеров и гостей».
В долгой дороге в Тавриду случались не только лишь банкеты и увеселительные мероприятия. На южной окраине империи, под Кременчугом и Полтавой, были проведены грандиозные военные маневры с привлечением огромного количества войск. Перед высокой свитой была продемонстрирована их отменная выучка и боеспособность. Военные подразделения имели новую удобную форму и экипировку. Они были отлично вооружены и обучены. Многие из присутствующих в свите представителей иностранных держав, а по совместительству шпионов, дали об этих маневрах и участвовавших в них войсках свой самый лестный отзыв, заставивший на западе задуматься: а нужно ли вообще ссориться сейчас с Россией?
