Вдруг у Эммы все поплыло перед глазами — это шаттл, опуская нос и задирая хвост, начал переворот с разворотом. Линия горизонта, которая до этого была «вверх ногами», заняла привычное положение, и «Эндевор» взял курс на Центр Кеннеди, находившийся теперь в семистах километрах от них.
— «Эндевор», это Центр. Выключайте двигатель.
— Вас понял, — ответил Киттредж. — Есть ВМД.
На пульте три индикатора состояния двигателей замигали красным. Все маршевые двигатели были выключены, через двадцать секунд внешний топливный бак отсоединится и будет сброшен в море.
«Быстро снижаемся, — подумала Эмма. — Но зато направляемся домой».
Раздался сигнал тревоги. Эмма вздрогнула, на пульте зажглись дополнительные индикаторы.
— Центр, у нас отказ компьютера номер три! — прокричала Хьюитт. — Потерян вектор состояния навигации! Повторяю, мы потеряли вектор состояния навигации!
— Возможно, полетели инерциальные измерители, — предположил Энди Мерсер, еще один астронавт-исследователь, сидевший рядом с Эммой. — Отключи их.
— Нет! Скорее всего, сбой шины данных! — вмешалась Эмма. — Думаю, надо включить резервную.
— Согласен! — крикнул Киттредж.
— Переходим на резервную, — сказала Хьюитт. Она переключилась на компьютер номер пять.
Вектор появился снова. Все с облегчением вздохнули.
Взрыв пирозарядов сигнализировал о том, что пустой топливный бак отделился. Они не видели, как он падал в море, но знали: только что они миновали очередную критическую ситуацию. Корабль теперь летел свободно, словно возвращавшаяся домой толстая, неуклюжая птица.
— Черт! Мы потеряли ВСУ!
[2]
— рявкнула Хьюитт.
Когда зазвучал очередной сигнал тревоги, Эмма лишь вздернула подбородок. Вышел из строя вспомогательный генератор. Затем снова сигнал тревоги. В панике Эмма метнула взгляд на пульты управления, где мигало множество желтых аварийных сигналов. С экранов исчезли все данные. Вместо них высвечивались только зловещие черные и белые полосы.
«Отказ всех компьютеров!» — с ужасом подумала Эмма.
Они летели без навигационных данных. Без всякой возможности управлять элевонами и аэродинамическим щитком.
— Мы с Энди пробуем оживить ВСУ! — крикнула Эмма. — Включить резервное питание!
Хьюитт щелкнула тумблером и выругалась.
— Ребята, мне это не нравится. Ничего не происходит…
— Включи еще раз!
— Не включается!
— Корабль кренится! — закричала Эмма и почувствовала, как ее желудок повело в сторону.
Киттредж бился с ручкой управления, но крен на правый борт оказался слишком сильным. Горизонт встал вертикально, а затем и вовсе перевернулся. Потом правый борт пошел вверх, и у Эммы опять повело желудок. Следующий оборот не заставил себя ждать. Горизонт закружился перед ними, превратившись в тошнотворный вихрь неба, моря, неба, моря…
Тодес. Спираль смерти.
Эмма слышала стоны Хьюитт, слышала, как Киттредж с унылой обреченностью произнес:
— Я потерял корабль.
Вращение ускорилось, теперь впереди только падение, а затем резкий сокрушительный удар. В кабине воцарилась тишина…
…которую нарушил бодрый голос, раздавшийся в наушниках экипажа:
— Мне жаль, ребята. Но на этот раз не получилось.
Эмма сдернула наушники.
— Это нечестно, Хейзел!
— Эй, ты просто-напросто решила нас убить, — с возмущением присоединилась к Эмме Джилл Хьюитт. — Из этой ситуации вообще не было выхода!
Эмма первой выбралась из симулятора полета. Вместе с остальными она прошла в безоконный зал, где за пультами сидели три инструктора.
Руководитель группы Хейзел Барра с озорной улыбкой повернулась к четырем взбешенным членам экипажа Киттреджа. Хотя Хейзел с ее вьющимися каштановыми волосами и походила на пышущую здоровьем богиню плодородия, в действительности она была безжалостным геймером, игроком в страшные компьютерные игры; Хейзел заставляла астронавтов проходить самые сложные полетные тренировки, и если экипажу не удавалось выжить, она считала это своей личной победой. Хейзел прекрасно осознавала, что каждый запуск может закончиться катастрофой, и хотела, чтобы ее астронавты получили навыки выживания. Потеря любой из ее команд была бы настоящим кошмаром, и Хейзел надеялась, что никогда не увидит такого, даже во сне.
— Эта тренировка и впрямь удар ниже пояса, — недовольно произнес Киттредж.
— Ну да, — не смутилась Хейзел. — Вы, ребята, все время выживаете. Пришлось сбить с вас спесь.
— Да ладно, — вмешался Энди. — Чтобы сразу два двигателя отказали на старте?! Чтобы вышла из строя магистраль данных?! И еще ВСУ?! А потом — до кучи — отказ пятого компьютера?! Столько сбоев и дефектов сразу? Так не бывает.
Еще один инструктор — Патрик — с ухмылкой обернулся к экипажу.
— Вы, ребята, даже не заметили, что мы сделали кое-что еще.
— Ну и что же это?
— Я закинул вам непонятку с датчиком кислородного бака. Кто-нибудь уловил изменения в показаниях манометра, а?
Киттредж рассмеялся.
— А у нас было на это время? Мы сражались с десятком других отказов.
Хейзел воздела свои пухлые руки, призывая к перемирию.
— Ладно, ребята. Может быть, мы и впрямь перестарались. Откровенно говоря, нас удивило, как долго вы держались. Мы хотели добавить еще один отказ, чтоб было поинтересней.
— Вы добавили целый ящик отказов, — фыркнула Хьюитт.
— Дело в том, ребята, — сказал Патрик, — что вы слишком уж самоуверенны.
— Уверены в себе, ты хочешь сказать, — поправила Эмма.
— И это неплохо, — согласилась Хейзел. — Хорошо быть уверенным в себе. На прошлой неделе во время комплексной тренировки вы продемонстрировали прекрасную командную работу. Даже Гордон Оби сказал, что он весьма впечатлен.
— Сфинкс так и сказал? — Киттредж удивленно поднял брови.
Гордон Оби был директором управления летных экипажей, человеком поразительно молчаливым и настолько отчужденным, что никто в Космическом центре имени Джонсона толком не знал его. Обычно на собраниях руководителей полетов Гордон Оби сидел, не произнося ни слова, но никто не сомневался, что мысленно он подмечал каждую мелочь. Перед Оби астронавты испытывали как благоговейный трепет, так и нешуточный страх. От него зависели назначения на полет, и он мог как подтолкнуть карьеру астронавта, так и разрушить ее. То, что Оби похвалил экипаж Киттреджа, было действительно хорошей новостью.
Но Хейзел быстро спустила их с небес на землю.
