18
Его руки дрожали от усталости, и Николай остановился передохнуть. После нескольких месяцев в космосе его тело ослабло и отвыкло от физического труда. В условиях микрогравитации не приходится поднимать тяжести и почти нет необходимости напрягать мышцы. Последние пять часов они с Лютером работали, не останавливаясь, и уже успели починить антенны диапазона S, разобрать и снова собрать шарнирный привод. И вот Николай обессилел. Усилие, которое он прилагал, сгибая руки в объемном скафандре, заметно затрудняло даже самые простые действия.
Работа в этом скафандре сама по себе была испытанием. Чтобы спасти человеческое тело от воздействия температуры, колеблющейся в диапазоне от -150 до +120 градусов, и обеспечить давление, защищающее астронавта от космического вакуума, скафандр сделан многослойным: в нем есть слой алюминированного майлара, оболочки из нейлонового рипстопа
[39]
и огнеупорной ткани «орто-фабрик», гермооболочка, а под всем этим — еще костюм водяного охлаждения. Плюс ко всему приходится тащить на себе ранец жизнеобеспечения, в котором содержатся вода, кислород и радиооборудование; он также оснащен реактивной установкой для перемещения в открытом космосе. По сути, такой скафандр — громоздкий и трудноуправляемый персональный космический корабль, сковывающий движения до такой степени, что простая операция вроде затягивания болта требует от астронавта огромных усилий и предельной концентрации внимания.
Работа утомила Николая. Руки сводило судорогой в неуклюжих перчатках, и с него градом тек пот.
А еще ему хотелось есть.
Он глотнул воды из вмонтированной внутри скафандра трубки и тяжело вздохнул. Вода была странной, с рыбным привкусом, но Николай не придал этому значения. В условиях микрогравитации все приобретает странный вкус. Он глотнул еще немного воды и почувствовал, что облил подбородок. Он не мог добраться до внутренностей шлема и вытереть ее, а потому, решив не обращать на это внимания, посмотрел вниз, на Землю. Увидев родную планету вот так, во всем ее великолепии, он вдруг почувствовал головокружение и легкий приступ тошноты. Николай закрыл глаза, ожидая, что дурнота пройдет. Его просто немного укачало; такое часто случается, когда Земля неожиданно попадает в поле зрения. Когда желудок успокоился, Николай вдруг заметил новое ощущение: пролитая вода теперь текла вверх по щеке. Он поморщился, стараясь стряхнуть каплю, но та продолжала скользить по коже.
«Здесь же микрогравитация, здесь нет верха и низа. Вода вообще не должна куда-либо течь».
Он начал трясти головой, ударяя рукой по шлему.
Но капля продолжала двигаться вверх по лицу, оставляя мокрую дорожку. Она ползла к уху. Вот она достигла края шлемофона. Ткань наверняка впитает влагу и не даст капле протечь дальше…
Вдруг Николай замер. Капля скользнула под край шлемофона. И теперь протискивалась к уху. Нет, это не вода, не струйка пота, у этой влаги есть какая-то цель. «Она живая».
Николай метнулся влево, затем вправо, стараясь сбросить каплю. Он сильно ударил по шлему. Безуспешно — влага продолжала двигаться, забираясь под наушник.
Николай принялся извиваться в лихорадочном танце, и картинка перед его глазами менялась с головокружительной скоростью: Земля, чернота космоса, Земля, космос…
Влага скользнула ему в ухо.
— Николай! Николай, пожалуйста, ответь! — звала Эмма, наблюдая за движениями космонавта на мониторе. Он крутился и вертелся, а его руки в перчатках отчаянно колотили по шлему. — Лютер, похоже, у него припадок!
В кадре появился Лютер — он спешил на помощь своему напарнику. Николай, тряся головой, продолжал молотить руками по шлему. Эмма слышала их диалог на ультравысокой частоте.
Лютер спросил:
— Что случилось, в чем дело?
— Ухо… У меня в ухе…
— Болит? Ухо болит? Посмотри на меня!
Николай снова ударил по шлему.
— Оно пробирается глубже! — кричал он. — Вытащите его! Уберите его!
— Что с ним? — закричала Эмма.
— Я не знаю! Боже, он в панике…
— Он слишком близко к стойке с инструментами. Оттащи его, пока он не порвал скафандр!
На мониторе было видно, как Лютер схватил своего партнера за руку.
— Ладно, Николай. Отправляемся обратно в шлюз.
Вдруг космонавт вцепился в свой шлем так, словно хотел сорвать его.
— Нет! Не делай этого! — закричал Лютер, он схватил напарника за обе руки, изо всех сил стараясь сдержать его.
Николай и Лютер метались туда-сюда, фалы извивались, опутывая их тела.
Григгс, Диана и Эмма в ужасе следили за драмой, разворачивающейся за пределами станции.
— Лютер, стойка! — крикнул Григгс. — Не повредите скафандры!
Только он произнес это, как Николай резко и сильно изогнулся в руках Лютера, ударившись шлемом об опору. Похожая на белый туман струйка начала сочиться из защитного стекла шлема.
— Лютер! — воскликнула Эмма. — Проверь его шлем! Проверь его шлем!
Лютер пристально осмотрел защитное стекло на шлеме Николая.
— Черт, у него трещина! — крикнул он. — Я вижу, как через нее выходит воздух! У него декомпрессия!
— Нажми кнопку экстренной подачи кислорода и тащи его на станцию, быстро!
Лютер включил экстренную подачу кислорода в скафандр Николая. Дополнительный воздушный поток поможет некоторое время поддерживать давление в скафандре, и Николай сможет вернуться на станцию живым. Продолжая бороться со своим напарником, Лютер потащил его к шлюзу.
— Быстрее, — бормотал Григгс. — Боже, быстрее.
Несколько драгоценных минут Лютер потратил на то, чтобы втащить напарника в шлюз, закрыть люк и восстановить атмосферное давление. Они не стали ждать обычной проверки целостности шлюзового модуля, а сразу подняли давление до одной атмосферы.
Люк открылся, и в шлюз с оборудованием нырнула Эмма.
Лютер уже снял шлем Николая и теперь отчаянно пытался вытащить коллегу из верхней части скафандра. Вместе они вытащили отбивавшегося Николая из нижней части скафандра. Эмма и Григгс поволокли его через станцию в российский рабочий модуль, где были электроэнергия и свет. Он всю дорогу кричал, хватаясь за левую сторону шлемофона. Его опухшие глаза были закрыты, веки сильно раздуло. Эмма дотронулась до его щек и почувствовала скрип — из-за декомпрессии воздух остался в подкожном слое. На его подбородке блестела влажная полоска.
— Николай, успокойся! — попросила Эмма. — Все в порядке, ты меня слышишь? Все будет хорошо!
Вскрикнув, космонавт стащил шлемофон. Прибор отлетел в сторону.
— Помогите мне уложить его на стол! — крикнула Эмма.
