Затем Гордон тихо проговорил:
— Вот в чем дело, Джек. Вот почему они пытались скрыть это от нас.
Джек словно оцепенел, у него в горле пересохло. Его вниманием завладело одно-единственное слово — слово, которое объясняло все.
«Тектиты».
Дом директора Космического центра имени Джонсона Кена Бланкеншипа был одним из безымянных типовых строений в Чистом озере — пригороде Хьюстона, где живет большая часть служащих Космического центра. Для холостяка он был слишком просторным; в свете прожекторов, освещавших двор, Джек видел: лужайка перед домом подстрижена безупречно, а из живой изгороди не выбивается ни веточки. Эта лужайка, так хорошо освещенная в три часа ночи, была весьма характерна для Бланкеншипа — он был знаменит не только своим профессионализмом, но и почти параноидальной страстью к безопасности. «Должно быть, сейчас за нами следит еще и камера наблюдения», — подумал Джек, пока они с Оби ждали ответа на звонок в дверь. Свет зажегся только после нескольких звонков. Затем появился Бланкеншип, невысокий коротышка в махровом халате, немного напоминавший Наполеона.
— Три часа ночи, — произнес хозяин. — Что вы здесь делаете?
— Нам надо поговорить, — сказал Гордон.
— Что-то случилось с моим телефоном? Вы что, не могли позвонить?
— Это не телефонный разговор. Такая уж тема.
Они вошли в дом. Только после того как входная дверь закрылась, Джек произнес:
— Мы знаем, что от нас скрывает Белый дом. Мы знаем, откуда взялась Химера.
Бланкеншип пристально посмотрел на Джека, и раздражение оттого, что его разбудили, мгновенно улетучилось. Затем, ища подтверждения, он взглянул на Гордона.
— Это все объясняет, — сказал Гордон. — Таинственность ВИМИИЗ, паранойю Белого дома, а также то, что поведение этого организма не может предугадать ни один из наших врачей.
— Что вы выяснили?
На его вопрос ответил Джек:
— Мы знаем, что у Химеры есть ДНК человека, мыши и земноводного. Но ВИМИИЗ не сказали нам, какие еще ДНК есть в геноме. Они не сообщили, что такое Химера на самом деле и откуда она взялась.
— Вчера вечером вы говорили, что этот микроорганизм был послан на станцию вместе с полезной нагрузкой «СиСайенс». Культура под названием «археон».
— Мы так считали. Но археоны не опасны. Они не способны вызывать болезнь у человека — вот почему НАСА разрешило эксперимент. Но с этим археоном что-то не так. «СиСайенс» кое-что утаило.
— Что значит «не так»?
— Его происхождение. Галапагосский рифт.
Бланкеншип покачал головой.
— Не понимаю.
— Эта культура была открыта учеными на борту судна «Габриэлла», корабля, принадлежащего «СиСайенс». Одним из исследователей был доктор Стивен Ахерн, которого вызвали на «Габриэллу» в последний момент, очевидно, для консультации. Через неделю он погиб. Его мини-субмарина застряла на дне рифта, и он задохнулся.
Бланкеншип молчал, его взгляд был прикован к Джеку.
— Доктор Ахерн был известен как исследователь тектитов, — продолжал Джек. — Это стекловидные образования, возникающие при ударе метеорита о Землю. Это сфера компетенции доктора Ахерна. Геология метеоритов и астероидов.
Бланкеншип по-прежнему молчал.
«Почему он молчит? — удивлялся Джек. — Разве он не понимает, что это значит?»
— «СиСайенс» отправили Ахерна на Галапагосы, потому что им было необходимо мнение геолога, — сказал Джек. — Они хотели подтвердить, что нашли на морском дне именно его. Астероид.
Лицо Бланкеншипа окаменело. Он повернулся и пошел на кухню. Джек и Гордон последовали за ним.
— Вот почему Белый дом так испугался Химеры! — не унимался Джек. — Они знали, откуда она взялась. Знали, что это такое.
Бланкеншип снял телефонную трубку и набрал номер. А через некоторое время произнес:
— Это директор Космического центра имени Джонсона Кеннет Бланкеншип. Мне нужно поговорить с Джаредом Профиттом. Да, я знаю, который сейчас час. Это срочно, так что, если бы вы могли соединить меня с его домом… — Последовала секундная пауза. Затем он проговорил в трубку: — Они все знают. Нет, я им ничего не говорил. Они сами догадались. — Пауза. — Джек Маккаллум и Гордон Оби. Да, сэр, они находятся рядом у меня на кухне. — Бланкеншип передал трубку Джеку: — Он хочет поговорить с вами.
Джек взял трубку.
— Маккаллум слушает.
— Сколько еще людей знает? — тут же спросил его Джаред Профитт.
Джек мгновенно понял, насколько важна эта информация. Он ответил:
— Наши врачи и несколько человек из отдела бионауки.
Больше он ничего не сказал; из осторожности Джек не стал называть имена.
— Вы можете не поднимать шума? — спросил Профитт.
— Возможно.
— От чего это зависит?
— От того, будут ли ваши люди сотрудничать с нами. Делиться информацией.
— Чего вы хотите, доктор Маккаллум?
— Все данные. Все, что вы знаете о Химере. Результаты вскрытия. Данные клинических испытаний.
— А если мы не станем делиться информацией? Что произойдет?
— Мои коллеги в НАСА разошлют факсы во все новостные агентства страны.
— И что будет в этих факсах?
— Правда. Что это — организм внеземного происхождения.
Последовала длинная пауза. Джек слышал в трубке биение своего собственного сердца. «Верна ли наша догадка? Добрались ли мы до истины?»
— Я уполномочиваю доктора Романа рассказать вам обо всем, — наконец пообещал Профитт. — Он будет ждать вас в Белых Песках.
Связь прервалась.
Джек повесил трубку и посмотрел на Бланкеншипа.
— Когда вы об этом узнали?
Молчание Бланкеншипа еще больше разъярило Джека. Он сделал угрожающий шаг вперед, и Бланкеншип вжался в стену кухни.
— Когда вы об этом узнали?
— Только… только несколько дней назад. Я поклялся молчать!
— Но ведь умирали наши люди!
— У меня не было выбора! Это всех напугало! Белый дом, Министерство обороны. — Бланкеншип глубоко вздохнул и посмотрел Джеку в глаза: — Вы поймете, о чем я говорю. Там, в Белых Песках.
20 августа
Зажав один конец в зубах, Эмма затянула жгут, и вены под бледной кожей ее левой руки набухли, словно голубые черви. Она быстро протерла спиртом то место, где находилась вена, и поморщилась от укола иглы. Словно наркоман, жаждущий дозы, она ввела себе все содержимое шприца, одновременно ослабляя жгут. Закончив, Эмма закрыла глаза и позволила себе расслабиться, представляя, как молекулы хорионического гонадотропина человека, словно крошечные звездочки надежды, плывут по ее венам, проникая в сердце и легкие, в артерии и капилляры. Ей казалось, что она уже чувствует его воздействие — головная боль проходит, приступы лихорадки утихают. «Осталось три дозы, — подумала она. — Еще три дня».
