Маленькая девочка из самой младшей группы наконец подошла к окошку раздачи и даже взвизгнула от радости, когда получила желаемый сэндвич. Но в следующий миг к ней подлетел мальчик постарше, схватил его с подноса и выскочил на улицу. Девочка с воплем швырнула поднос и, рыдая, села посреди пола.
– Привет! – Кармелла ворвалась в дверь с журналом под мышкой. – Боже мой, что здесь происходит?
– ХОЧУ СЭНДВИЧ С ИНДЕЙКОЙ! – заныла маленькая девочка.
– Тише, дорогая, – бросила ей Кармелла. – Я уверена, мы сейчас его для тебя раздобудем.
Это определённо было ненормально. Не обращая внимания на крики и ругательства других детей, Марен пробилась через очередь и помахала Лиште.
– Возьми меня поболеть за мяч! – пел какой-то мальчик. – Купи мне орешки и попкорн!
– В женской уборной закончилась туалетная бумага! – крикнула Марен, надеясь, что Лишта уловит её намёк.
– Я сейчас, – отозвалась Лишта, лихорадочно намазывая майонезом мокрый ломтик белого хлеба. – Просто постарайся потерпеть всего… – Она подняла глаза и, поняв, с кем разговаривает, коротко кивнула: – Минуту!
– Где мой сэндвич? – заныл мальчик.
– Попробуй сказать «пожалуйста!», – огрызнулась Марен. – Они и так уж сбились с ног.
С этими словами она повернулась и направилась в туалет.
Через несколько минут измученная Лишта ворвалась в дверь, сжимая несколько рулонов туалетной бумаги.
– Извини, дорогая, но мне нужно вернуться на кухню. Я не знаю, что нашло на этих детей!
– Я думаю, это всё сны, – сказала Марен. – Происходит что-то странное. А эта девочка из моего домика…
Дверь распахнулась, и в дамскую комнату вошли две старшие девочки, громко жалуясь на то, что им разрешили взять только по одному сэндвичу с индейкой. Подождав, когда они запрутся в кабинках, Лишта наклонилась и прошептала Марен на ухо:
– Извини, но я должна вернуться. Запиши всё, что произошло, на бумажном полотенце и оставь его под диспенсером для хлопьев. – Она вытащила из кармана фартука ручку, протянула её Марен, быстро поцеловала внучку и поспешила прочь.
Чувствуя себя маленькой и никому не нужной, Марен взяла бумажное полотенце, заперлась в кабинке и принялась писать записку. Ручка то и дело продирала бумажное полотенце, но она сумела изложить бо´льшую часть информации. Затем она смыла воду, вымыла руки и вернулась в хаос.
Дальше было только хуже. Дети открыто дрались из-за сэндвичей, один мальчик перелез через прилавок и сам принялся делать сэндвич для себя. Какой-то вожатый сидел в углу и с удовольствием запихивал в рот индейку. Как минимум пятеро детей пели про бейсбол, а Кармелла металась как курица без головы, безуспешно пытаясь всех успокоить. Группа Амоса ушла, и Марен сделала мысленную заметку о том, что должна найти его сегодня днём и отвести в сторону для разговора.
Невидимая в этом столпотворении, она проскользнула к диспенсеру для хлопьев. Тот был заполнен крошечными коричневыми наггетсами, подозрительно похожими на кошачий корм. Сунув под диспенсер бумажное полотенце, она вернулась к своему столику, но тот был пуст.
– Мы здесь! – Аника, стоявшая в открытом дверном проёме, помахала ей рукой и указала на Эмму и Айви. Те сидели под деревом и передавали по кругу два пакета сырных палочек.
– Уф, – сказала Марен, присоединяясь к ним. – Это похоже на Дикий Запад.
– Это точно, – подтвердила Эмма. – Я рада, что у меня есть сэндвич.
Марен наклонилась ближе к Айви.
– Ты сообщила бабушке о том, что Эмма не могла проснуться?
Айви кивнула.
– Она сказала, что первый раз слышит о чём-то подобном, но на всякий случай перестанет раздавать сон о прыжках с тарзанки и карате.
«Она первый раз слышит о чём-то подобном, потому что на самом деле ничего не знает о снах», – подумала Марен.
– И этот сэндвич, – сказала она вслух. – Тебе не кажется, что это довольно странно, что все проснулись с желанием его съесть?
– Я его не хотела, – призналась Аника.
– Зато многие другие ребята хотели, – сказала Марен. – А как насчёт того, что все поют эту бейсбольную песню? Вдруг это тоже вызвано снами?
Айви перестала жевать.
– Способны ли сны вызывать такие вещи?
– Может быть, если это чья-то недобрая воля – заставить их это вызывать. – Марен многозначительно приподняла брови.
Айви тяжело сглотнула. Лицо у неё было слегка зелёным.
– Вероятно, эта песня застревает у людей в голове, потому что все вокруг поют её. Вряд ли ты можешь винить в этом мою бабушку.
– Нет! – быстро сказала Марен. – Конечно, нет. Но, Айви, она ничего не знала о снах, и я просто боюсь, что она может не заметить, если с ними что-то не то.
– Бабушка никогда бы не сделала ничего во вред отдыхающим здесь детям, – заявила Айви с обиженным видом.
– Я не это имела в виду, – сказала Марен.
– Эй, – сказала Аника, запихивая в рот пригоршню сырных палочек. – Давайте не будем об этом беспокоиться, хорошо? Угадайте, что у нас будет дальше!
– Что? – в один голос спросили Марен и Айви.
– Мастерская снов. – Аника слизнула с кончиков пальцев апельсиновую пудру. – С той странного вида леди с серебристыми волосами.
– Понятно, – уклончиво сказала Айви, но Марен села прямее. Этот день обещал стать ещё интереснее.
13
Спрятанная в тенистой роще плакучих ив, мастерская снов представляла собой здание цвета лаванды с плоской крышей и тёмными окнами. Когда Марен вошла внутрь, нос ей защекотал аромат ладана, и она едва не расчихалась. В комнате царил полумрак, воздух был как будто слегка задымлён. С потолка свисало несколько наборов колокольчиков, а из какого-то укрытия доносилось журчание струящейся по камню воды.
Вдоль задней стены выстроились полки, которые напомнили Марен магазин Лишты, если бы им завладел кто-то с патологической страстью к порядку. Бутылки, банки, контейнеры, коробки – все располагались отдельными рядами, и каждый предмет был тщательно промаркирован и выстроен по идеально прямой линии. На одной из нижних полок стояла маленькая белая машинка с надписью «СтериЛайт». Центр комнаты занимала длинная стойка, пустая, если не считать пипетки, мерных ложек и блендера.
За стойкой стояла молодая женщина с серебристыми волосами, которую Марен заметила на Слёте сонь накануне вечером. Сегодня на ней были тёмно-фиолетовая ночная рубашка, длинное ожерелье из бисера и золотой браслет, который спиралью поднимался до самого локтя. Волосы волнами падали ей на плечи, глаза были подведены бледно-голубыми линиями. На ком-то другом всё это выглядело бы полной безвкусицей, на ней – завораживало.
