– Они и правда такие тупые в реальной жизни? – не удержалась от вопроса Марен.
– Ещё хуже, – ответила Кармелла. – К счастью, пока мы говорим, они летят в Парагвай. Билеты в одну сторону. Так что, пока полиция будет их искать, у меня будет куча времени, чтобы завершить свои последние эксперименты, осуществить мой план и исчезнуть.
Руки Марен покрылись мурашками.
– И в чём состоит ваш план?
– Я превращу эти скульптуры в лунатиков. – В голосе Кармеллы сквозило высокомерное злорадство.
Марен едва не упала. На переднем сиденье Айви пшикнула, словно только что выплюнула воду.
– Вытри немедленно, – резко сказала Кармелла.
– Как вы собираетесь это сделать? – сказала Марен. – У них нет мозгов.
– Конечно, у них нет мозгов, – согласилась Кармелла. – Но в них есть нечто такое, что реагирует на эмоции. – Грузовик вылетел за угол, и Марен упала и больно стукнулась локтем. – Сознание, если хотите. На очень низком уровне, не такое, как у людей, но если я смогу усилить это сознание сновидениями, то этого должно быть достаточно, чтобы моя магия сработала.
Марен потёрла ноющий локоть. Это была самая невероятная вещь, которую она когда-либо слышала.
– Но зачем вам это? Не проще ли заставить лунатиков украсть для вас побольше денег? Как вы надеетесь перепродать эти скульптуры, чтобы никто не узнал об этом?
– Потому что мне нужны не деньги, – сказала Кармелла. – Вернее, мне нужны не только деньги.
Айви что-то пробормотала, чего Марен не смогла разобрать. Кармелла резко нажала на тормоза, и Марен снова свалилась со своего «насеста».
– Прости, юная леди? – сказала Кармелла. – Тебе тринадцать лет. У тебя впереди вся жизнь. У меня же, если мне повезёт, есть ещё максимум двадцать лет, и никто не знает, кто я. Я хочу, после того как уйду, оставить на этой планете след. Я хочу, чтобы люди рассказывали обо мне истории.
– Моя бабушка рассказывала мне о вас, – сказала Марен.
– Да, но твоя бабушка продаёт сны, – сказала Кармелла. – Я хочу, чтобы даже нормальные люди тоже знали, кто я такая.
Марен возмутил намёк на то, что её семья ненормальная, но теоретически так оно и было.
– И каков ваш план? Вам нужны скульптуры, чтобы устроить грандиозное шоу, чтобы все обратили на вас внимание? – Она с содроганием вспомнила «Шоу теней» Обскуры Грей. Хотелось надеяться, что у Кармеллы нет подобных идей.
Старуха расхохоталась, и грузовик на несколько пугающих секунд занесло юзом.
– Шоу… да, можно сказать и так, но не то, что ты думаешь. И это всё, что я скажу. Скоро ты всё узнаешь.
Горло Марен пересохло, как бумага. Внезапно грузовик резко взял влево. Она качнулась в противоположную сторону и с тошнотворным стуком ударилась лбом. Машина резко остановилась.
– Мы приехали, – объявила Кармелла.
38
Тяжёлая дверь грузовика с грохотом распахнулась, и Марен заморгала от слепящего света. Её лоб пульсировал от боли. Её тошнило. Откуда-то издалека доносились гудение отъезжающих машин и грохот каких-то механизмов. Перед ней высился белый забор, тянувшийся насколько хватало глаз в обоих направлениях.
– Что вы… – начала было она, как вдруг заметила в руке Кармеллы бархатный мешочек. – Нет, пожалуйста, не надо!
Грузовик окутало серебристое облако. Марен попыталась выбежать, но всё время спотыкалась о разбросанные по полу детали скульптур. Её язык ощутил бумажный привкус, а затем всё задёргалось и закоробилось. В центре забора появилась красная дверь, которая широко распахнулась. Марен не хотела в неё входить, но её ноги, шаркая, шли к ней сами по себе.
Вокруг неё гулким эхом разносился смех Кармеллы. Марен казалось, что она кувыркается сквозь серебристый туман, а её мозг отпускает нити реальности. Перелезая через предметы, а затем спрыгнув с грузовика, ноги привели её к красной двери.
– Развлекайся, мышонок!
Кто-то толкнул Марен, и она влетела в комнату, дверь тотчас за ней захлопнулась, а сама она растянулась на полу. Кое-как она поднялась на ноги, и ноги снова зашаркали вперёд. Её челюсть отвисла.
Перед ней, мерцая голубым в угасающем полуденном свете, стоял ракетный корабль. Но это был не обычный ракетный корабль. У него, вдоль его центра, была колонна радужных глаз, вращающихся и мигающих, а у основания – две куриные лапы. Глядя на скульптуру, Марен почувствовала, как весь её гнев и страх утихают. Это была самая диковинная, самая крутая вещь, которую она когда-либо видела. Ей хотелось потрогать его. Её ноги сами подошли ближе.
– Эй! – крикнул усатый мужчина в забрызганном краской комбинезоне и с фонариком на ремешке на лбу. – Давай, помоги мне.
Марен оглянулась, гадая, с кем он разговаривает, но никого не увидела. Красная дверь, сквозь которую она вылетела, исчезла. Её место занял белый забор. Интересно, что будет, если пробежать через это место, но ей этого не хотелось. Зато ей очень, очень хотелось помочь мужчине в комбинезоне сделать всё, что ему нужно.
Нет, неправда. По какой-то причине, которую она уже не могла вспомнить, ей следует бояться и злиться. Когда она подошла к мужчине, он включил свой налобный фонарь, взял пару кусторезов и начал стричь ногти на ногах у одной из куриных лап ракеты. Губы Марен расплылись в широченной улыбке. В глубине души ей приятно помочь этому мужчине. Она не могла придумать, чем бы она предпочла заниматься вместо этого. И неким образом она точно знала, что нужно делать.
«Посмотри на свои часы».
Напевая себе под нос, Марен взяла из ведра тряпку и начала протирать борт ракеты, покрытый чёрными пятнами.
«Посмотри на свои часы».
– Какие часы? – пробормотала она, но на всякий случай посмотрела на запястье. И точно, там были часы, ярко-оранжевые в лимонно-зелёный горошек. Увы, пока она смотрела на вращающиеся циферблаты, те растворились, и часы исчезли. Её рот наполнился кислой тошнотой. Но через несколько секунд тошнота прошла, и она никак не могла вспомнить, почему просто стоит и не помогает, когда этому милому человеку в комбинезоне требуется помощь. Она подняла тряпку, которую только что уронила, и продолжила работу.
– Я этого не сделаю! – крикнул женский голос откуда-то издалека.
Марен вновь задумалась. Она должна была кого-то отыскать, но точно не женщину.
– Не обращай внимания.
Мужчина вручил Марен баллончик с распылителем, и её губы снова растянулись в болезненно широкой улыбке. Конечно, она не обращала внимания: зачем ей это? Ей нравилось ощущение гладкого металла под тряпкой. Чистящий спрей пах лимоном, и это напомнило ей что-то прекрасное…
