– Тебе нужно всего лишь сохранять спокойствие, – шепчу я Джейкобу, подводя его к столу защиты.
Он берет лист бумаги, складывает гармошкой и начинает обмахиваться им.
– Как Джейкоб попал в полицейский участок? – спрашивает Хелен.
– Его привезла мать.
Взмахи веера Джейкоба немного учащаются.
– Он был помещен под арест?
– Нет, – отвечает детектив.
– Его доставили в патрульной машине?
– Нет.
– Сотрудник полиции сопровождал мать Джейкоба в участок?
– Нет. Она привезла сына добровольно.
– Что вы сказали, когда увидели его в участке?
– Я спросил, не хочет ли он помочь мне разобраться с одним делом?
– Что он ответил?
– Он очень обрадовался и охотно пошел со мной, – говорит Мэтсон.
– Обвиняемый выражал желание, чтобы его мать присутствовала при допросе или демонстрировал признаки того, что ему некомфортно без нее?
– Совсем наоборот, он сказал, что хочет помочь мне.
– Где происходил допрос?
– В моем кабинете. Я начал расспрашивать его о месте преступления, на котором он оказался неделей раньше, где обнаружили тело человека, умершего от переохлаждения. Потом я сказал ему, что мне интересно узнать его мнение о деле Джесс Огилви, но это сложнее, так как оно еще расследуется. И добавил, что ему придется отказаться от своего права не обсуждать его, и Джейкоб процитировал мне права обвиняемых. Я читал текст вслух вместе с ним, пока он дословно произносил его по памяти, потом попросил еще раз прочесть только что сказанное, поставить подпись внизу и расшифровать ее, чтобы я знал, что он понял, а не просто запомнил и воспроизвел случайный набор слов.
– Он отвечал на ваши вопросы четко? – спрашивает Хелен.
– Да.
В качестве доказательства Хелен прилагает подписанную Джейкобом бумагу.
– Больше вопросов нет, Ваша честь, – говорит она.
Я встаю и застегиваю пуговицу на пиджаке:
– Детектив, в первый раз, когда вы встречались с Джейкобом, его мать присутствовала там, верно?
– Да.
– Она была рядом все время?
– Да.
– Хорошо. А во второй раз, когда вы встречались с Джейкобом? Его мать была там?
– Да.
– Именно она привезла его в участок по вашей просьбе, верно?
– Это так.
– Но когда она попросила присутствовать при допросе, вы ей отказали?
– Да, – подтверждает Мэтсон, – так как ее сыну восемнадцать лет.
– Но, кроме того, вы знали, что у Джейкоба расстройство аутистического спектра, верно?
– Верно, но ничто из сказанного им до того не вызывало у меня сомнений, что его нельзя допрашивать.
– И все же мать Джейкоба говорила вам, что ему бывает трудно отвечать на вопросы. Что он теряется, когда на него давят, и не вполне понимает языковые тонкости, – говорю я.
– Она описала мне некоторые особенности синдрома Аспергера, но я не придал этому большого значения. Мне парень показался совершенно дееспособным. Бога ради, он знал все юридические термины, какие только можно представить, и говорил со мной с огромным удовольствием.
– Детектив, когда вы описывали Джейкобу, что происходит во время вскрытия, он процитировал вам фильм «Молчание ягнят»?
Мэтсон ерзает на стуле:
– Да.
– Это показывало, что он ясно отдает себе отчет в своих действиях?
– Я решил, что он пытается пошутить.
– Это был не первый раз, когда Джейкоб использовал цитаты из фильмов, чтобы ответить на ваш вопрос, да?
– Не припоминаю.
– Тогда позвольте мне помочь вам, – говорю я, радуясь тому, что Джейкоб дословно запомнил разговор, и мысленно благодаря его за это. – Когда вы спросили его, ссорились ли Джесс и ее парень Марк, он ответил: «Hasta la vista, крошка», не так ли?
– Вроде бы да.
– И он еще раз цитировал вам фразу из фильма во время вашего расследования, да, детектив?
– Да.
– Когда это случилось?
– Я спросил его, почему он это сделал.
– И он сказал?
– «Любовь – это когда тебе не приходится просить прощения».
– Единственное преступление, совершенное Джейкобом Хантом, – говорю я, – состоит в цитировании такого глупого фильма, как «Любовная история».
– Протестую! – встревает Хелен. – Мы занимаемся критическим разбором фильмов? Никто не уведомлял меня об этом.
– Протест принимается, – говорит судья. – Мистер Бонд, оставьте ваши редакторские комментарии при себе.
Я снова обращаюсь к Мэтсону:
– Как закончился тот третий допрос в участке?
– Резко, – отвечает детектив.
– На самом деле приехали мы с мисс Хант и она сказала, что ее сын хочет иметь адвоката, не так ли?
– Да, верно.
– И когда она сделала такое заявление, как отреагировал Джейкоб?
– Сказал, что хочет адвоката, – отвечает Мэтсон, – и я прекратил допрос.
– Больше вопросов нет, – говорю я и сажусь рядом с Джейкобом.
У Фредди Сото, раньше работавшего в полиции, старший сын был глубокий аутист. Прослужив много лет в полиции штата Северная Каролина, Фредди снова сел за парту и получил диплом по психологии. Теперь он учит сотрудников правоохранительных органов тому, что такое аутизм. Пишет статьи для бюллетеня ФБР «Правоприменение» и журнала «Шериф». Давал консультации новостному телеканалу ABC для специального выпуска в 20:20 про аутизм в связи с правоприменительной практикой и ложными признаниями вины. В 2001 году помог составить в штате Северная Каролина новый курс на тему «Почему сотрудникам органов правопорядка необходимо распознавать аутизм», и курс этот теперь распространен по всему миру.
За свое экспертное заключение Фредди Сото берет пятнадцать тысяч долларов плюс оплата перелета первым классом; таких денег у меня нет. Но мы говорили по телефону. Узнав, что я когда-то подковывал лошадей, Фредди признался, что имеет в совместном владении скаковую лошадь, у которой стали плоские копыта. Для его сына этот конь значил очень много, поэтому Фредди боролся за то, чтобы животное не усыпляли. Я предложил использовать накладки для предохранения подошв от ударов и клинья на копытах с хорошо подогнанными стрельчатыми суппортами, а также мягкий подкладочный материал под ними, чтобы выровнять путовые кости за счет уменьшения веса на пятках без раздавливания копыт и деформации пяток; он сказал: «Я выступлю в суде бесплатно, если вы согласитесь после этого прилететь в Северную Каролину и взглянуть на мою лошадь».
