Благодаря тому, что магазин располагался в двух шагах от Палаццо Венеция, где заседал дуче, недостатка в клиентах они не испытывали. В магазине постоянно толпились покупатели, порой к ним заглядывали даже иностранцы.
После Первой мировой войны Италия оказалась в плачевном положении, и в стране на долгие годы воцарились тяжелые времена, но теперь, казалось, люди вздохнули с облегчением и хлынули в магазины. С момента «похода на Рим» в октябре 1922 года минуло уже три года. С приходом к власти Муссолини страна медленно, но неумолимо менялась. Прошлогодний кризис, вызванный убийством социалиста Джакомо Маттеотти, сошел на нет, и теперь фашистская партия во главе с дуче была сильна как никогда прежде.
Несмотря на кажущееся затишье, пригороды сотрясались от забастовок, акций протеста и попыток захвата фабрик. Напряженная атмосфера, царившая в городе, впрочем, никак не отражалась на вольготной жизни центральных улиц.
Нередко люди заходили в торговые лавки с желанием хоть ненадолго отвлечься от насущных проблем. В галантерее Фенди каждого посетителя встречали с улыбкой. Адель прекрасно справлялась с ролью хозяйки и модельера. А похвалы, сыпавшиеся на нее от иностранцев, переполняли ее гордостью. Эдоардо всегда прислушивался к мнению зарубежных гостей: ведь именно от них зависело, что будут говорить об Италии и итальянских мастерах за рубежом. Он нисколько не сомневался, что благодаря таланту и фантазии Адели об изделиях Фенди скоро заговорит весь мир.
– Кому, как не Италии, быть эталоном красоты и элегантности? – с блеском в глазах спросил Эдоардо. – Италия – родина Леонардо и Рафаэля. Красота у нас в крови.
– Ты прочитал статью в «Лидел»? – спросила Адель, поднявшись с дивана за модным журналом.
Эдоардо взял в руки журнал и неохотно его пролистал.
– Проблема «Лидел» в том, что они сами себе противоречат. С одной стороны, возносят до небес спортивных девушек в просторной одежде, с другой – поносят их за худобу и отсутствие форм.
– Они лишь пытаются донести, что чрезмерная худоба – это нездорово. Такие девушки не могут носить элегантные платья. Даже изысканные наряды висят на них, как на вешалках, – перебила его Адель. – Будь добр, просмотри фотографии. Блузка с вырезом лодочкой, плиссированная юбка и облегающий кардиган, подхваченный поясом, – последний писк этого сезона! В качестве верхней одежды они советуют приталенные пальто или кардиганы. А для выхода в свет – открытые наряды с меховой пелериной либо горжеткой.
– Все это можно приобрести в нашем магазине, – кивнул Эдоардо.
– Да, но взгляни-ка получше.
Перелистнув назад несколько страниц, Эдоардо принялся пристально рассматривать иллюстрации.
– Изображения противоречат тому, что они пишут, – наконец проговорил он.
Лицо Адель просветлело.
– А теперь найди, что общего у всех этих моделей.
– У всех есть аксессуары, – пробормотал Эдоардо, нахмурившись. – К чему ты клонишь? Что ты этим хочешь сказать?
– Все женщины на свете – толстые и худые, высокие и низкие, блондинки и брюнетки – в общем, все они носят дорогие аксессуары: шелковые платки, сумки, меховые накидки… И эти аксессуары идут абсолютно всем.
– Да, но эти сумки в форме собаки – такая мерзость! – перебил жену Эдоардо, протягивая журнал.
Адель нетерпеливо махнула рукой.
– Не обращай внимания на формы, их мы обсудим позже. Читай: сумочки, перчатки и шляпки – все описано до мелочей. «Лидел» пишет о моде по-новому. Этим он выгодно отличается от прочих журналов, пережевывающих из номера в номер одно и то же.
– Ты права. Остальные журналы похожи на дешевые газетенки и отличаются только красивой обложкой с прицелом на культурную публику.
– «Лидел» тем и отличается от прочих изданий, пишущих о моде. Он не для тех, кто читает дешевые газеты, а для тех, кто может позволить себе не экономить на нарядах.
– А тут пишут не только о моде, – заметил Эдоардо.
– Верно. Мода – только одна из тем. Обрати внимание на заголовки. Они пишут и о серьезных вещах.
– Мода для них всего лишь предлог, чтобы обсудить создание новых рабочих мест и экономическую ситуацию, верно?
– Верно! – с воодушевлением воскликнула Адель. – Пора освободить итальянскую моду от диктатуры французов. Мы делаем итальянский продукт – сами придумываем модели, сами их реализуем и сами продаем! В надежных руках предыдущего главного редактора, Де Лигуоро, журнал стал другим: годами журналисты пишут об итальянских производителях. Не столько из-за патриотических побуждений, сколько ради того, чтобы возродить ткацкое дело.
Эдоардо отложил журнал в сторону и задумался. В словах жены был определенный смысл. Слишком долго Италию держали на вторых ролях, доверяя ей лишь производство, в то время как дизайном новых моделей занимались исключительно французы. Журналы, несмотря на стремление возродить итальянскую моду, предлагали читателям сплошь французские платья и аксессуары. Состоятельные итальянки ориентировались на парижские дома мод. Зачастую светские львицы и политики заказывали последние новинки или ткани прямо из Парижа.
– И? Ты что-то придумала?
– Нам нужно попасть на страницы журнала… Не знаю, может быть, с какой-нибудь сумкой или меховой накидкой. Чтобы заполучить хорошую клиентуру, нужно рассказать всем, что мы существуем. Мы итальянцы и делаем качественные вещи. Мы талантливы, но о нас никто не знает.
– И что ты собираешься предпринять, чтобы о нас узнали?
– Завтра напишем письмо главному редактору и пригласим ее на виа дель Плебишито. Нужно расширяться, а не зацикливаться на одном бутике. Нужно открывать еще магазины, а потом еще и еще…
– Амбиций нам не занимать, – усмехнулся Эдоардо.
– В нашем деле без амбиций нельзя. Я хочу попасть в «Лидел». В отличие от журналов, которые только и делают, что поют оды Шанель и Ланвин, «Лидел» пишет о моде, как о живом организме, – ответила Адель.
Некоторое время Эдоардо обдумывал идею жены, а затем согласно кивнул.
– Ты права. Стоит попробовать. В конце концов, что мы теряем?
– В худшем случае нам просто откажут. Больше всего на свете я хочу выйти на новый уровень. Думаю, «Лидел» поможет нам подобраться к людям, которые понимают разницу между магазином и бутиком, – добавила Адель.
– Я с тобой, любимая.
8
Рим, конец августа 1937 года
Папский Григорианский университет
Падре Ромеи поджидал Маддалену на пьяцца делла Пилотта. Его кабинет располагался прямо позади внутреннего дворика. Туда вела лестница, а затем длинный коридор со множеством дверей, за которыми работали его собратья-иезуиты и несколько отцов-тринитариев из ордена святого Иоанна де Мата.
Дверь, к которой направлялась Маддалена, была последней по коридору. Падре Ромеи всегда держал ее открытой, будто приглашая желающих войти. И хотя Маддалена нечасто навещала падре, она прекрасно знала дорогу. Раз-другой она даже сталкивалась с его сестрой. Ромеи как-то обмолвился, что две трети его родственников уже перебрались из Тосканы в Рим, а сестра, несмотря на уговоры брата переехать в столицу, оставалась жить во Флоренции, мотивируя свой отказ тем, что так хотя бы раз в году малочисленные представители рода Ромеи могут собраться в сердце Тосканы – там, откуда все начиналось. По словам падре, в каком-то плане сестра была права: если она уедет, родовое гнездо на виа Таддеи продадут и их детские воспоминания канут в Лету.
