– Ну, давай, – согласилась она, в который раз сфокусировав внимание на подъезжающей белой «Мазерати».
– Вот тут! – воскликнул Габриэле, остановив запись, и ткнул пальцем на заднее сиденье.
У Ализе перехватило дух, и по спине забегали мурашки. Она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от удивления. Сзади сидела одна из сестер Фенди. Габриэле немного отмотал запись, и Ализе заметила рядом с ней еще одну или даже двух пассажирок. Итак, в машине были еще две женщины. Та, в которой Ализе узнала Карлу, забилась вглубь, будто пыталась скрыться от любопытных глаз.
– Думаешь, они все еще там? – спросила она с сильно колотившимся сердцем.
– Ничего я не думаю. Они приехали как раз тогда, когда вы снимали интервью. Поэтому я и спросил, произошло ли что-нибудь до того, как вы начали работать? Может, об их визите упоминали слуги? Ведь они приехали, как только ты начала задавать вопросы. Это же сестры Фенди, я угадал?
– Да. Та, что на экране, Карла Фенди. А у тебя-то откуда такие познания в мире моды?
– Я из Рима. И потом, у меня две сестры, – пошутил Габриэле.
– И что ты этим хочешь сказать?
– Только то, что знаю, кто такие Фенди.
Вдруг Ализе вскочила со стула. Ей вспомнилось задумчивое лицо Лагерфельда: а что, если мажордом предупредил его о приезде Фенди? Нет, это невозможно. Будь это так, сейчас бы об этом кричали со всех телеэкранов и журналисты толпились бы у подъезда. Ализе бегло пролистала подборку свежих статей о жизни стилиста. Ничего. Никаких упоминаний о готовящемся показе.
– Может, они приехали в Монте-Карло отдохнуть, – неуверенно произнесла Ализе.
– Не знаю, – отозвался Габриэле. – Может, стоит в этом покопаться? Кажется, тут попахивает сенсацией.
– Ну хорошо. Ты будешь вместе со мной караулить у подъезда?
– Честно говоря, я не в восторге от такой перспективы. Почему бы тебе не спросить об этом у него самого?
– Ты с ума сошел? – возразила Ализе.
– Ну, пошли туда кого-нибудь вместо себя. Слушай, – заговорил Габриэле с нетерпением в голосе, – будь я на твоем месте, сегодня я бы смотался туда на разведку, а завтра под каким-нибудь предлогом нагрянул бы к нему снова.
– У меня есть идея получше.
Габриэле молча вновь запустил запись в замедленной съемке. Остановил на кадре с Карлой и увеличил так, что изображение потеряло четкость.
– Теперь-то ты видишь? – нетерпеливо спросил он. – Видишь, что она не одна?
– Вижу, наверняка она вместе с сестрами.
– Речь не об этом. Фенди у Лагерфельда, а ты все еще тут.
В голове у Ализе вновь всплыло озабоченное лицо Лагерфельда. Так чем же было вызвано его беспокойство? Не хотелось делать скоропалительных выводов, но в словах Габриэле был резон: а что, если сестры Фенди все еще там? Только от одной этой мысли зашкаливал адреналин – ведь это настоящая бомба! Впрочем, два вопроса оставались открытыми: во‐первых, похоже, сестер Фенди в Монако не ждали, а во‐вторых, к чему такая таинственность? Или же это был частный визит?
– Думаешь, стоит туда наведаться? – спросила Ализе у Габриэле, вперившегося в монитор.
– Журналист у нас ты. Я лишь дал тебе зацепку.
– Значит, сделаем так: подождем до завтра. Если Лагерфельд утаит информацию о визите Фенди, у нас на руках есть пленка. В противном случае… Не знаю, поживем – увидим.
Габриэле покачал головой.
– Неужели ты хочешь прошляпить такую сенсацию? – воскликнул он с улыбкой.
Ализе на мгновение задумалась.
– Ладно, ты прав… Такую новость нельзя упустить.
– Узнаю слова настоящего журналиста.
2
Рим, 1965 год
Виа Боргоньона
Карла навела порядок на письменном столе и сделала знак Иде, своей ассистентке, проверить, все ли готово.
– Вода, – бросила та, выскользнув из кабинета, и появилась минутой позже вместе с молодым человеком, который нес бутылки с водой.
– Воду налить в графин? – осведомилась Ида.
Сидевшая за столом Карла изучала документы. Оторвавшись от бумаг, через секунду-другую она спросила:
– Прости, ты что-то сказала?
– Я налью воду в графин. Все-таки лучше, если на столе не будет пластиковых бутылок?
Улыбнувшись, Карла кивнула.
– Что бы я без тебя делала! – воскликнула она. Ида, как и ее племянники, выросла среди мехов и аксессуаров Фенди. Девушка была вторым ребенком давней подруги Адели Фенди Клелии Белладонны. С детства Карла души не чаяла в прекрасной Клелии. Ее после преждевременной кончины Маддалены, лучшей подруги матери Карлы, принимали и в доме, и в семейных бутиках как родную.
Когда в 1964 году Фенди, отойдя от дел, передали руководство семейным предприятием своим дочерям, Клелия проработала у них шесть лет. Теперь, когда Адель вышла на пенсию, они часто встречались в кафе за чашкой чая, чтобы поболтать о довоенных и послевоенных временах. А так как Клелия была одной из лучших подруг матери, когда Ида изъявила желание работать в одном из магазинов Фенди, Карла тотчас же взяла девушку под свою опеку. У Клелии и Аурелио Де Санктиса, давних знакомых семьи, было трое детей. Старший сын, Марчелло, пошел по стопам отца, став адвокатом. Средняя, Ида, во всем походила на отца, а младшая, Джулия, которой исполнилось десять лет, была вылитой копией Маддалены, бабушки, не дожившей до рождения внуков.
Редкая, сказочная красота Маддалены порой всплывала перед глазами Карлы. Мама рассказывала ей, что в молодости подруга работала профессиональной натурщицей и пережила несчастную любовь. Легкая печаль, сквозившая во взгляде Маддалены, навсегда врезалась Карле в память.
– В котором часу он придет? – спросила Альда, младшая из сестер Фенди, войдя в кабинет и оторвав Карлу от воспоминаний.
– В три, – ответила Ида вместо Карлы.
Альда подняла глаза на висевшие на стене часы.
– Значит, сейчас.
– Да.
– Где остальные?
– Сейчас придут.
Едва Карла произнесла эту фразу, как в кабинет вошли Паола, Анна и Франка. Теперь все были в сборе.
Звонок в дверь поднял Иду на ноги. Девушка взглянула на Карлу и, когда та кивнула, вышла из кабинета, а через пару минут вернулась в сопровождении экстравагантного молодого человека. Карл Лагерфельд только что приехал в Рим. На нем был охотничий твидовый пиджак, на голове красовалась шляпа от Черрути, а на шее – яркий пластрон. На ногах у него были высокие сапоги, а в руках он держал сумку из шотландского твида с красно-желтым узором, недавно купленную, по его словам, на одном из миланских рынков. Он носил длинные волосы и темные очки.
