– Погоди! – Он поспешно вскочил. – Это же бомба! Я рискую себе задницу подпалить!
– Верно. А значит, не сможешь пометить для меня колоду.
– Доказательства есть?
– Пока нет. Сам смотри. Либо все это правда, до последней буковки, либо миссис Джимми Вейл – отменная лгунья и почти заведомая убийца. Коли второе, она тебе даже уши не подпалит, не говоря уже о заднице. Если она убила Дину Атли, кто убил Джимми? – Я повернулся к двери.
– Да послушай ты, черт подери! – Он схватил меня за руку. – Дина Атли была вместе с миссис Вейл во вторник вечером в синем седане?
– Нет. Это установлено наверняка. Машину Дины отыскали на Айронмайн-роуд. Все, Лон, закончили. Я лишь один мостик за собой сжег. Знаю, ты готов пытать меня целый час, но у меня лишнего часа в запасе нет.
Я ушел. На лифте вниз, через холл на улицу, а дальше снова пешком. Возьми я такси, получилось бы ненамного быстрее, а гулять, повторюсь, мне нравится. По Лексингтон-авеню до Тридцать пятой улицы и так до старого особняка из бурого песчаника. Я поднялся на крыльцо, открыл дверь своим ключом, повесил пальто на вешалку и прошел в кабинет. Вулф сидел за столом и потягивал пиво.
– Добрый день, – поздоровался я. – Вы слушали двенадцатичасовой выпуск новостей по радио?
– Да.
– Про Джимми Вейла говорили?
– Да.
Я уселся за свой стол:
– Заглянул сюда, чтобы доставить вам удовольствие лично меня уволить. Я нарушил ваши распоряжения. Не оправдал доверия. Проявил легкомыслие. Рассказал Лону Коэну о похищении Джимми Вейла. Не для публикации. Он придержит новость до моего разрешения. Насчет того, что миссис Вейл вас наняла, не упоминал. Вообще вас из расклада вычеркнул. Заметьте, я не сам ухожу, а вы меня увольняете, следовательно, мне полагается компенсация за два месяца.
Он поднес к губам бокал. Помнится, как-то он объяснил, что вся штука в том, чтобы смочить губы пеной. Ну вот, он смочил губы и поставил бокал на стол.
– Это что, розыгрыш? – спросил он строго.
– Никак нет, сэр. Все честно. Если захотите узнать, почему я так поступил, я вам отвечу, но оправдываться не стану, не надейтесь. Хотите послушать?
– Да.
– Слишком жарко становится. Мне известно многое из того, о чем не знаете вы. Скажем, вы решили обойтись без сведений, которые я добыл в Уайт-Плейнсе, и не пожелали спросить, что я разузнал, когда заглядывал к миссис Вейл, хотя вам прекрасно известно, что я ее навещал. Из всего этого…
– Я не отказывался тебя слушать.
– Чушь! Нам с вами врать друг другу ни к чему. Вы сказали, что вам не интересны обстоятельства гибели Дины Атли, так? Мне напомнить, как все происходило?
– Не стоит.
– Отлично. То, что я разузнал, побудило меня предположить, что Джимми, возможно, похитил сам себя и прикончил Дину Атли, а над нами просто потешается. В итоге я застрял. Надо было, наверное, прийти к вам и сказать: «Пожалуйста, мистер Вулф, отложите свою книжку и любезно разрешите поведать вам события вчерашнего дня, чтобы вы подсказали, как быть дальше». Ну, когда вы спустились из оранжереи в одиннадцать. Сами понимаете, как меня воодушевляла эта мысль. Я не собирался просиживать кресло все утро в ожидании разговора с вами, поэтому пошел прогуляться, а в восемнадцать минут двенадцатого услышал, как один человек говорит другому, что Джимми Вейла нашли мертвым в библиотеке, где мы с ним виделись вчера днем. – Я помолчал, нагнетая напряжение. – И что мы имеем? Если убойный отдел еще не выяснил, что вчера днем я общался с этой треклятой семейкой в полном составе, то скоро выяснит. Кремер того и гляди окажется у нас под дверью и примется трезвонить в звонок. Когда он спросит, что я там делал, то откровенный ответ нарушит наши обязательства перед миссис Вейл, а если я ему не скажу, меня привлекут за укрывательство, и будет хорошо, если я отделаюсь отзывом лицензии. Как-то меня не прельщает умолять вас: «Прошу, мистер Вулф, позвольте поделиться с вами тем, что я узнал, потому что сам разобраться не могу». Да и что вы сделаете? Пришлось самому выкручиваться, вот я и выкрутился. Пошел и сделал то, что вы мне запретили. Рассказал Лону Коэну о похищении. Потом вернулся сюда, убедился, что Кремера со Стеббинсом не наблюдается, что полицейской машины у дома нет. Пришел к вам. Теперь можете меня увольнять. Ну же, не тяните. Ручаюсь, никто не найдет меня раньше одиннадцати часов завтрашнего дня. – Я встал.
– Сядь! – прорычал Вулф.
– Нет. Кремер со Стеббинсом могут появиться в любой миг.
– Их никто не впустит.
– Они оцепят дом и вернутся с ордером. – Я шагнул к двери.
– Стой! – взревел он. – Ладно, ты не оставляешь мне выбора. Признаю, что мне интересны обстоятельства гибели мисс Атли. Докладывай.
– С какой стати, если вы меня уволили?
– Тебя не увольняли. Проклятье! Докладывай.
– Слишком поздно. Меня прервут. В дверь вот-вот позвонят.
Он ожег меня взглядом, повернул голову и свирепо уставился на часы. Стиснул кулаки, посмотрел на них, затем оттолкнулся кулаками от кресла, поднялся и направился к двери. В прихожей он рявкнул:
– Фриц!
Дверь в кухню распахнулась настежь. Фриц выглянул наружу. Вулф между тем дошагал до вешалки, сорвал с нее свое пальто и повернулся к Фрицу:
– Ты вскрыл мидии?
– Нет, сэр. Сейчас же только…
– И не вскрывай. Мы с Арчи идем прогуляться. Вернемся к ланчу завтра. Дверь держи запертой, никого не впускай.
Фриц изумленно выпучил глаза, явно потеряв дар речи.
– Если кто будет спрашивать, ты не знаешь, где мы, и это чистая правда. – Он наконец отыскал рукава пальто, которое я у него забрал. – Завтра ланч в обычное время.
– Но вам понадобится баг…
– Разберемся. Предупреди Теодора. Ты ведь знаешь, что такое ордер на обыск? Если полиция придет с таким ордером, можешь их впустить, но одних не оставляй. Идем, Арчи.
Я накинул пальто и открыл дверь. Он переступил порог. Я вышел следом и захлопнул дверь.
Пока мы спускались по ступенькам крыльца, я спросил:
– Машину пригнать?
Он отказался и повернул направо, в сторону Девятой авеню. Но до этой улицы мы не дошли.
На полпути он снова повернул направо и стал взбираться по ступенькам к дому из бурого песчаника, того же размера, цвета и возраста, как его собственный. Правда, у этого дома имелся подъезд, а за счет нашего мы расширили прихожую много лет назад. Вулф надавил на кнопку домофона, и нам тут же открыла миловидная темноволосая женщина. В последние десять лет мы не раз посылали ей орхидеи. Наше появление, очевидно, ее поразило.
– Ой, мистер Вулф!.. Мистер Гудвин!.. Проходите. Вы к доктору?
Мы вошли, и она заперла за нами дверь.
