– Тут все очень сложно, лучше не вникай. Сама не сразу поняла, хотя смекалка у меня что надо.
Наконец, время подходит и Сандра вытаскивает последний противень с румяными, запашистыми блинчиками. Сверху вновь поливает их каким-то ароматным маслом и, сделав жест иллюзиониста при удачном свершении фокуса – говорит:
– Та-дам! Не стоит оваций, господа, пусть и не каждый из вас сможет это повторить.
Я смеюсь, отметив, насколько же Лео с Сандрой похожи. Веселые, юморные, и забавные – когда все отлично. Но едва что-то становится не так, как надо – сомневаться не придется, что они первые кинутся «помахать руками», а не будут стоять и, как кот Леопольд, призывать всех «взяться за руки и жить дружно».
– Что думаешь – разбудим их или возьмем по парочке, а остальные поедим все вместе?
– А не остынут? – сомневаюсь я.
– Остынут они, пока я Илинку добужусь – усмехается Сандра – не знаю, как обстоят дела с Сандрой или Милли, но если будить сестру раньше, чем она сама проснется – то уже и раки на горе свистнут, и ад замерзнет.
(..простишь меня раньше, чем небеса развернуться или ад замерзнет..)
Некстати всплывшее в голове такое же выражение, которое использовал на вечере Грэдиша Влад (до того, как окончательно слетел с катушек), почему-то несколько рассеивает ту беззаботную атмосферу, царящую между нами на кухне.
Я жму плечами:
– Ладно, давай тогда по штуке возьмем.
– Вот и правильно! Тем более, кто готовил, тот пробует первым.
– Ага, чтобы если совсем ужасно – невинные не пострадали.
Мы обе хохочет, и усаживаемся за стол, аккуратно взяв по парочке все еще слишком горячих блинчиков. Начинка так еще и вовсе не успевает остыть, потому мы принимаемся их ковырять:
– Кстати, все хотела сказать – гляжу на Сандру – спасибо, что повозилась вчера с Милли. Да и вообще.. мне кажется, каждый из вас, даже Илинка, уделяет ей больше времени, чем я. Хотя именно я привезла ее сюда, типо развлечься да укрепить наши «братские отношения» – натянуто усмехаюсь – да уж.
– Херня это все – отмахивается Сандра – Милка уже не в том возрасте, когда нужно водить ее за ручку, и когда восхищения можно добиться, только если постоянно перед глазами мельтешить. Наоборот, я бы на твоем месте давала ей больше свободы.
– Ага – закатываю глаза – чтобы, когда домой вернулись, уже мама дала побольше свободы кухонному полотенцу на моей спине.
Она смеется:
– Да блин, как она узнает-то? Ну сама посуди. Просто когда ты прицепилась к ним с Ноэ, ну тогда, на качелях – по-моему вообще лишнее. Во-первых я рядом, и уж точно никто лишних граней не перейдет..
– Просто не надо с ним шушукаться – ворчу я.
– Ну а почему? Скажи – почему, если за «ничего такого» не переходит? Дай ты девчонке отдохнуть, ей же 16, а не 6. Ну пофлиртует она со швейцарским чувачком, ну побежала бы через лес в тот замок, вернулась бы обратно. Будет зато, что вспомнить по приезду. Пусть творит безумства – ты сама разве в 16 лет мечтала круглыми сутками об опеке и запретах?
– Слушай, я за нее ответственна здесь перед мамой и мне проблемы не нужны. Пусть «безумствует» у меня на виду в рамках приличного.
– Какие это тогда безумства?
– Адекватные.
– Но не бывает адекватных безумств!
Заметив мой взгляд, подруга сдается:
– Ладно-ладно.
– Видишь! – всплескиваю руками – даже ты теперь считаешь, что я фиговая сестра.
– Нет, почему. По крайней мере, ты даешь ей хороший пример. Ну, как человека, увлеченного своим делом. Это ведь важно, чтобы работа захватывала с головой, а не чтобы ты просто отсиживал, считая секунды до окончания рабочего дня – Сандра кивает – я ведь такой же чокнутый трудоголик, как и ты, готовый променять каникулы и выходные на интересную работу.
Ну хоть кто-то, не корящий меня за то, что я занялась картинами во время отпуска.
– Правда? А кем ты работаешь?
Но запал Сандры тут же, словно ветром сносит. Улыбка стягивается, она вяло потирает щеку тыльной стороной ладони:
– У меня сейчас с работой не самая приятная ситуация, так что не хотелось бы об этом говорить – ловко поднявшись из-за стола, она вновь игриво хлопает в ладоши – ну уж точно не вспоминать за завтраком, когда у нас такие вкусные блинчики! Кстати, чтобы они быстрее остыли – надо их чем-нибудь полить.. было у нас тут где-то одно вкусное вишневое варенье..
Она тут же стремится к полкам, начиная усиленно перебирать различные баночки – даже сомневаюсь, что в такой скорости толком успевает прочитать, что на них написано.
Я хмурюсь, но ничего не говорю.
Очевидно, что она просто нашла предлог избежать ответа. И я понимаю, если бы тема была щекотливая – типо, есть ли у тебя парень, или как именно померла твоя матушка, или бла-бла-бла. Но что сложного в том, чтобы назвать свою профессию? Никто не просил обстоятельно говорить на эту тему. Можно было так же сказать, например – «врач, но сейчас ситуация там не самая приятная, поэтому давай не будем об этом болтать».
Но нет же.
Учитывая ее обширные познания в юридическом и уголовных делах закрадываются подозрения, кем она подрабатывает. Если бы она была юристом, копом, адвокатом или кем-то, у кого эти знания связаны с профессией – то что здесь такого, сказать об этом? Это очень даже клевая работа.
Но учитывая, как уже не первый раз она таит природу этих знаний, возникает множество вопросов. Потому что настолько хорошо в этом подкованы либо те, кто связаны с законом.. либо те, кто стоит по другую от него сторону.
Я усиленно трясу головой.
Так, все. Кажется дело не в замках и не в людях – а во мне. Даже на пустом месте я пытаюсь совершить «сенсационное разоблачение и открытие», когда надо бы уже сесть на жопу ровно и кушать блинчики. Это все румынская атмосфера – в Америке со мной такого ни разу не происходило.
К этому времени Сандра уже успевает перебрать все верхние полочки, и нагибается к нижним. Берет одну баночку, другую, опускает взгляд еще ниже.. и озадаченно хмурится.
– Что, кто-то съел твое варение? – пытаюсь пошутить я.
Но подруга не реагирует, а лишь сильнее склоняется, что-то высматривая на полу. После чего, разогнувшись, берется рукой за стеллаж, который только что исследовала на предмет нужной банки, и тянет его на себя. Тот не без труда отъезжает от стены, оголяя в полу какой-то квадратный люк.
Теперь уже и я встаю из-за стола, подойдя и с любопытством глянув на это открытие:
– У вас погреб в доме? Мило – шоркаю ногой по выемке – я думала, они у всех в гаражах. Думаешь, варенье там?
– Думаю, там что поинтереснее – неоднозначно отвечает она.
