– Потом убивают смотрителя – продолжает он – вы ведь слышали о его смерти?
– Да.
– И вам это не кажется..
– Необычным? – уточняю.
– Необычным?! – он фыркает и как-то зло шипит – к черту необычность! Это, мать твою, феерическая странность! Вся эта хрень, что с ними творится!
Впервые слышу, как этот аристократ выражается подобным образом.
Но что интереснее всего – он не просто выражается, а уже буквально кричит и злится, и весь этот поток почему-то направлен на меня, будто бы это я причина всех бед.
– Да, это странно – цежу – как и то, например, что вы вдруг решили продать картины Владу – быстро поправляюсь – мистеру Владу. Другой бы и говорить с ним не стал после того инцидента в гостях, будем уж откровенны. А вы сами приехали к нему в замок.
Гляжу на него, чуть замедлив шаг, и добавляю не без сарказма:
– Проявили поразительное великодушие.
Весь запал мужчины тут же теряется.
Он как-то испуганно моргает и невнятно мямлит:
– Да.. мы, аристократы.. великодушие – наша черта…
Но эта разительная перемена настроения красноречивее всего остального говорит мне о том, что он лжет.
Благодаря Владу я научилась примерно различать, когда человек лжет. Я все еще не мастер, но и Грэдиш, судя по всему, в этом не спец.
Потому я вижу – он лжет.
Каждое слово.
Он по какой-то определенной и очень существенной причине так спешно продает эти картины. Как верно сказал Лео – словно
(..он будто бы не продает нам эти картины, а поспешно избавляется от них..)
избавляется от них.
И еще одно, что не дает мне покоя.
(..это, мать твою, феерическая странность! вся эта хрень, что с ними творится!..)
«Вся эта хрень», как он выразился.
Но что он подразумевает под этим? Что у него случилось с этими картинами, что так сильно выбило его из себя и заставило приехать сюда, к человеку, который едва не поколотил его на его же вечере, чтобы сбагрить настоящие реликвии как можно скорее?
Ведь кроме убийства смотрителя – он так толком ничего и не назвал.
Но определенно сказал «вся эта хрень».
Вся – значит, совокупность каких-то событий.
Событий, повлиявших на его решение. Событий, которые он усердно утаивает и которые, наверняка, следовало бы узнать прежде, чем совершать сделку.
Событий, связанных с полотнами.
Между нами повисает значительная пауза, в результате которой он становится все белее и белее, явно уже пожалев о том, что вообще решил со мной поговорить. И потому, заметив с нашим приближением выглядывающий двор замка, я позволяю себе язвительное замечание:
– Неважно выглядите сегодня, мистер Грэдиш.
Но вместо того, чтобы оскорбиться, он теряется еще больше, будто я застала его на месте преступления.
Тяжело сглотнув, отмахивается:
– Да уж. Бессонные ночи… у жены мигрени.
* * *
Во дворе я замечаю и машину, на которой приехал Грэдиш. А рядом с ним подозрительно знакомого человека в подозрительно знакомом сером костюме с подозрительно знакомыми часами на запястье..
– Добрый день, мисс Бёрнелл. Рад встрече.
Этот молодой человек улыбается, едва мы приближаемся, и явно не скрывает того, что помнит наше знакомство.
Еще бы его не помнить.
Склизкий ублюдок, который заодно с Винсентом пытался проверить, перепродам ли я картины, и в итоге чуть не напугал меня до смерти своими преследованиями.
Последний раз я его видела еще тогда в баре, когда мы все вместе с Владом и переоформили картины на меня.
– Добрый – сухо отвечаю и поворачиваюсь к Грэдишу – что он здесь делает? Это шутка какая-та?
– Прошу прощения? – непонимающе хмурится он.
Дайте ему Оскар! Такой талант пропадает!
– Это и есть тот тип, который..
– Жан – мягко вмешивается парень, все так же смущенно улыбаясь – да, все верно, мисс Бёрнелл. Я оформлял продажу первых трех полотен картин с Винсентом. Поэтому господин Грэдиш счел разумным нанять меня и для сегодняшней сделки.
– Счел разумным? – вскидываю бровь – в Румынии юристов больше не осталось?
– Юристов-то достаточно – мягко отвечает Жан – но вот тех юристов, которые работают с искусством, в стране действительно совсем немного. А узнав, что я уже имел дело с господином Владом, выбор господина Грэдиша, как я уже сказал, стал очевидным.
– Да – все так же отрешенно кивает Грэдиш, косясь куда-то ту сторону, откуда мы пришли – прошу прощения, я заберу свою кошку. Все-таки, оформление договора и вся эта бюрократия дело небыстрое. Не хочу оставлять ее на такое длительное время с этим юношей.. который и за своим-то котом уследить не может.
Я кривлю губы:
– Что же вы тогда в принципе с ним ее оставили?
– Ну – нервная надменная улыбка – моя девочка слишком непоседливая в незнакомых ей местах, чтобы было удобно вести значимый разговор, не отвлекаясь притом на ее капризы.. к тому же с тем, чтобы удержать кошку пять минут, справится даже полный болван. А вот дольше..
Видя, как меняется мое лицо, он больше ничего не добавляет мне и лишь кивает Жану:
– Пара минут, пока можете подготовить все с господином Владом..
– Собственно, я поэтому здесь и стою. Ожидал вас, чтобы сообщить, что для сделки уже все готово. Господин Влад ожидает нас в замке.
– Что ж – неопределенный нервный взмах рукой – значит вернусь и сразу начнем. Да.. сразу начнем. Вернусь и начнем. Сразу.
Еще что-то продолжая бормотать себе под нос, Грэдиш спешно скрывается на тропинке сада, оставив нас с Жаном во дворе одних. Серая и пасмурная погода прямо-таки благоприятствует тому, чтобы поскандалить с этим человеком по поводу дел минувших, за которые мы не успели еще поругаться. Но весь свой ресурс на сегодня я успела выместить на Грэдише, пока сюда шли – потому просто молча скрещиваю руки и демонстративно отворачиваюсь, решив ожидать мужчину, оглядывая просторы горизонта.
Видимо, парень не в пример мне, настроен очень дружелюбно, потому что слышу, как он обращается к моей спине:
– Мне правда жаль за тот случай, мисс Бёрнелл. Но это была моя работа. Мистер Винсент платил – я выполнял. К тому же, я никоим образом вас этим не оскорблял. Если кто и проявил недоверие вашему профессионализму – это мистер Винсент. Но не я.
Оборачиваюсь и уже хочу огрызнуться..
Но понимаю, что он прав. Не доверял мне – Винсент, поэтому он его и нанял. Задал определенную цель (попытаться перекупить картины) – тоже Винсент. Вся эта идея – Винсента.
