Потому я лишь быстро юркаю в свою комнату и вытаскиваю наугад одно из трех новых полотен.
– Что ж.. проверим, действительно ли вы такие «заговоренные».. Может, вы и в прошлое перенести не сможете..
Беру свои инструменты, и принимаюсь за свою обычную работу. Довольно скоро мне открывается небольшой фрагмент полотна – чей-то мизинчик. Тонкий, изящный.
Женский.
Опять девушка. Я надеялась, что хоть на одном своем портрете Лале рано или поздно изобразит своего друга Влада Дракулу. Это было бы хорошим подарком мне. Увековеченный запечатленный образ известного монстра до того, как он таковым стал.
Он ведь был очень симпатичным юношей.
По крайней мере в тех видениях, которые я пока наблюдаю.
Но мизинчик женский. Что ж, посмотрим, что за женщина здесь на этот раз. Но не успеваю я добраться и до соседнего пальчика, как знакомые волны утягивают меня с собой все глубже, как и предыдущие два полотна, готовые продолжить рассказывать мне свою историю, давность которой – больше пятиста лет..
-5-
1446 год, Османская империя.
Домик Хюмы.
Лале переступает порог заброшенной комнаты, лишь сейчас позволив себе остановиться и глубоко вздохнуть. На ней по-прежнему этот глупый танцевальный костюм, в который ее облачили без сознания – потому что сразу из своей клетки она побежала, и отнюдь не в свою комнату.. Она бежала, бежала, сама не понимала, куда именно она бежит и когда же все-таки сможет остановиться.. пока не поняла, что оказалась в летнем домике, а вокруг нее крутиться Момпен.
То, что бежала она не одна – Лале тоже понимает лишь сейчас, когда слышит поспешную пару шагов позади, вслед за ней переступившую порог и остановившуюся.
Друзья ринулись за подругой сразу же, и бежали все то время, как и она, пока не оказались все втроем в этой комнате.
Лале растерянно оглядывается, после чего, будто бы во сне или каком-то мираже, оборачивается. На пороге, на расстоянии пары шагов от нее, стоят Влад и Аслан. Два человека, которые только что чуть не отдали свои жизни, чтобы спасти ее. Два человека, которые не думали и мгновения, а ринулись ей на помощь. Единственные два человека во всем дворце и, быть может, на всем белом свете, которым на нее не все равно.
Девушка чувствует, как последние силы, что она истратила на бег, вновь покидают ее и возвращают место той слабости, которую она чувствовала в гареме. Той слабости, которой она обязана той гадости, которой ее опоили..
Будто заметив это, Влад неуверенно делает чуть шаг вперед и протягивает ей руку, словно бы спрашивая разрешения:
– Лале..
И она, наконец, позволяет эмоциям внутри себя вырваться наружу.
Кинувшись в объятия друга, она прижимается щекой к его груди и, не в силах больше сдержать рыдания, содрогается всем телом. Влад обхватывает ее руками так же крепко, как тогда, вызволив из ложа Мехмеда, только теперь и не думает отстраняться и заводить себе за спину. Напротив, прижимает к себе так порывисто и судорожно, что Лале чувствует каждую струну его донельзя напряженного тела.
Прохладные пальцы Влада впиваются в талию Лале с такой силой, будто бы он боится, что кто-то может ее сейчас у него отобрать. Будто бы намеревается прижать к себе лишь для того, чтобы никогда более не отпускать. Не отдавать ни ушлой наставнице, ни мерзкому Мехмеду.. Никому.
В какой-то момент грудь Лале так сдавливает, что ей становится тяжело дышать, но вместо того, чтобы чуть отстраниться – она вопреки всему лишь еще теснее прижимается к другу, а он позволяет ее слезам впитываться в собственную одежду.
На какое-то мгновение им обоим кажется, словно они не два отдельных человека, слившихся в объятии, а единое целое, которые уже попросту будет невозможно разделить при всем желании.
Но вот подходит Аслан, и Влад поспешно отстраняется, позволяя и ему сковать подругу в объятиях поддержки и сочувствия. Лале видит, как неохотно Влад отступает, как медленно опускаются его пальцы с ее талии и вскоре совсем исчезают с ее платья. Он отступает чуть назад, наклонившись к собаке, и лишь украдкой смотрит за тем, как Лале теперь сжимает в таких же крепких объятиях Аслан.
– Лале – он прижимает ее к себе, обхватив за спину, а она обвивает его шею руками. Его кожа, в отличии от Влада, напротив горит, будто бы тот самый огонь, что означают его ярко-рыжие волосы.
Лале будто протягивает руки к самому пламени и обхватывает его, позволяет согреть себя целиком, оградить от всех проблем и уберечь от зимы.
– Мы проводим тебя в комнату – слышит она голос Влада, когда объятие Аслана уже затягивается.
Они отстраняются и поворачиваются к другу, который, последний раз потрепав собаку за ухом, вновь выпрямляется:
– Не позволю, чтобы ты сама бродила по этой темноте – кратко бросает неодобрительный взгляд вниз – еще и в таком наряде.
– Кто вообще решил, что это можно считать одеждой? – соглашается Аслан.
Но Лале делает шаг от них обоих и уверенно мотает головой:
– Нет, не пойду в комнату. Останусь здесь.
Влад беспокойно хмурится:
– Здесь – ночевать?
– Да.
Лале оглядывается еще раз. Комнату в заброшенном домике в саду освещает лишь дрожащее пламя двух маленьких ламп. Давно покинутое всеми место, оно все-таки хранит в себе частичку людей, что однажды оставили его: все их нетронутые вещи, мебель, подушки, покрывала. Изрядно старые, но все же они тут есть.
И этого достаточно, чтобы можно было здесь переночевать. Тем более, что Лале всегда нравилась эта комната, и будучи здесь достаточно часто (рисуя и храня картины), она старалась так или иначе поддерживать в ней чистоту и уют. Поэтому вещи не были пыльными или грязными – по крайней мере, с потолка не свисали комья паутины, а благородные белые пятна на спине ее гончей, за двухлетнее проживание ее здесь, не превратились в серые или черные.
Лале опускается на широкую кровать, чуть поправив одеяло, и глядит на Влада, чье лицо нахмурилось еще сильнее. Оно выражает одновременно беспокойство, опасения за нее.. и оттого некоторое недовольство, которое едва-едва проступает за всем этим:
– Не думаю, Лале, что это хорошая идея. Одна, ночью, пустой заброшенный дом..
– Я не одна – возражает девушка и начинает гладить собаку, довольную тем, что все трое друзей появились здесь в такой поздний час, когда она уже и не ждала их – со мной Момпен. Она будет охранять меня всю ночь, правда, красавица?
Собака довольно тявкает и, будто согласившись, укладывается возле нее, ткнувшись мордой в ноги.
Видя непонимание друзей, Лале поясняет:
– В этом всем участвовала Шахи-хатун. Она нарочно подослала меня к Мехмеду, и знала, чем это все обернется. Более того – она этого хотела и этому способствовала. Не вынесу ее сейчас видеть! Поэтому в комнату не вернусь. Останусь ночевать сегодня здесь. Это точно.
