– Ну.. – неуверенно предполагаю я – он же сказал, что просто ценит правду.
Лео скептично фыркает:
– Я тоже ценю правду, Дженна. Но если бы в моем подвале лежало десять трупов, а вопросы задавал коп – то я бы сказал, что на досуге сажаю пионы, понимаешь?
Молчу.
– Если он тебе лгал в чем-то серьезном, значит он уже не проповедник правды, и то, что было за столом.. черт, я даже не знаю, что это вообще такое было. Может, у него с головой проблемы, а может он наоборот умнее нас всех и идет на десять шагов впереди, и это была какая-та стратегия..
– Ты его обвинил во всех смертных грехах за столом – напоминаю я, решив перейти от переливаний пустой воды в порожне к чему-то более конкретному – у тебя есть какие-то доказательства? Ты что-то нашел на него?
Лео недовольно цокает:
– У меня нет каких-то явных доказательств того, что он здесь устраивает.. пока нет. У него здесь все подковано и чертовски сложно выцепить каждую неугодную ему крупицу, тем более, что Румыния не входит в территориальную юрисдикцию моего агентства и это стопорит работу еще сильнее. Но согласись, зачем так грамотно огораживаться со всех сторон человеку, которому нечего скрывать?
– Но если он что-то скрывает, то зачем ему было приглашать на безлимитное проживание в своем доме вас троих?
Он хмурится:
– Это-то и настораживает. Именно потому, что он сам проявил к этому инициативу, это только подтверждает, что оставаться здесь до тех пор, когда я все же что-то раскопаю, что займет его проблемами гораздо более серьезными, чем выполнение твоих долговых обязанностей – чертовски опасно. Каждый проведенный здесь день и даже час чертовски опасен. Разве ты не понимаешь? Мы ни в чем не можем доверять Владу!
Ровно в тот момент, когда он произносит эту последнюю фразу, открывается дверь и в залу входит Влад. Судя по его взгляду, он прекрасно расслышал каждое из семи произнесенным Лео слов.
Мы тут же замолкаем и даже как бы отстраняемся друг от друга, будто списывающие на контрольной школьники, заметившие учителя.
Влад окидывает нас внимательным взглядом и сухо произносит:
– Дженна, пришло время отчета по работе над картинами. Возьми, пожалуйста, из комнаты полотна и свои инструменты. И следуй за мной.
Лео вскакивает раньше, чем я успеваю хоть что-то сказать.
Он демонстративно смотрит на свои наручные часы, после чего поворачивает их циферблатом к Владу, и гневно шипит:
– Какого черта?! Сейчас!? Спятил? – вновь трясет рукой с часами – ты время видел? А если бы она спала – что, пришел бы в комнату, да тряханул за плечо?
– Что ты, грубая сила – это твоя прерогатива.
– Сейчас ночь! – шипит Лео, не клюнув на его провокацию – не можешь подождать до утра?! Что еще, черт возьми, за ночные рабочие свидания? Твое новое извращенство?
– Лео, ты говорил, что тебе нужно рано уезжать к коту – невозмутимо напоминает Влад – вот и ложись пораньше. Выспись.
После чего внушительно добавляет ледяным жестким тоном:
– И да. Не думаю, что тебе стоит возвращаться.
-5-
Жилы на шее Лео вздуваются, он стискивает зубы и сжимает кулаки, готовый, очевидно, закончить то, что прервало пыточное строение в той комнате днем.
Я быстро вклиниваюсь между ними, пока предложения «не возвращаться» не перешли за грань «убирайся из моего дома сейчас же!». Наспех оценив, кто из них двоих сейчас подорван на драку больше, оборачиваюсь к Лео и говорю быстро-быстро:
– Не надо, это того не стоит. Я все равно не сплю, и уж лучше провести время продуктивно, если сна ни в одном глазу, ведь так? Мне не сложно предоставить отчет сейчас.
Но по глазам Лео вижу, что мои слова влетают в одно его ухо, и тут же вылетают из другого. Щелкаю перед ним:
– Слышишь? Иди в комнату. А когда я закончу и вернусь, то стукну тебе. Будешь знать, что за твоей левой стеной уже не пусто, идет? Но уверена, ты уже будешь храпеть без задних ног – усмехаюсь, но губы Лео не трогает даже слабая улыбка.
Он сверлит глазами того, кто стоит за моей спиной. Поэтому, оборачиваюсь и я:
– Влад, идем? Я готова.
Он удовлетворенно кивает и открывает дверь, пропуская меня вперед. Лео остается в библиотеке один и я очень надеюсь, что единственное решение, которое за время моего отсутствия он решит воплотить в жизнь – это вернуться в свою комнату и хорошенько поспать.
* * *
Винтовая лестница приводит нас с Владом на открытую смотровую площадку. С гордостью родителя, говорящего об успехах своего дитя, Влад заявляет:
– И днем здесь красивый вид, но сейчас он особенный.
Впрочем, даже в этой нелепой ситуации, с этим утверждением поспорить сложно. Площадку освещает фонарь, а дальше, в ярком лунном свете, открывается панорама на лес и горы. Тумана почти нет, поэтому можно увидеть, как волнуется листва и всюду мерцают таинственные огоньки.
Раньше такое я видела только в кино.
Стрекочут сверчки, слышится шум ночных птиц. Лес кажется живым существом – загадочным, но мирным. Одно это заставляет меня решить, что ночные отчеты по работе – не так уж и плохи.
Заметив мою заинтересованность, Влад показывает мне куда-то за спину:
– А вон там, видишь, озеро.
Оборачиваюсь и действительно вижу ровную гладь воды. Смотрю на него, пока не слышу за своей спиной:
– Покажи мне теперь, пожалуйста, картины.
Тут же вспоминаю, зачем я здесь стою. Конечно, это не экскурсия по ночному замку – и впрочем, это даже успокаивает. Потому что было бы чертовски странно, если бы Влад постучался ко мне в комнату в два часа ночи и предложил, как ни в чем не бывало, пройтись с ним на смотровую площадку, чтобы оценить красоту местного пейзажа.
Думаю, в таком случае, я бы уже на следующий день бежала прочь, несмотря на договора.
Подойдя к столу, я разворачиваю на нем портрет Хасана. А рядом – картину, над которой только начала работать днем. Жду, что Влад заметит, как быстро идет моя работа – или наоборот, найдет к чему придраться и упрекнуть (если подозрения Лео верны и он зачем-то хочет наподольше задержать меня здесь). Но он проявляет к полотнам не больше интереса, чем к стулу, бросив на них лишь мимолетный взгляд.
После чего, все так же молча, отодвигает один из стульев чуть дальше от стола и садится. После указывает на оставшийся стул.
Я непонимающе вскидываю бровь.
Неужели необходимо садится, чтобы оценить продвижение моих работ?
– Присядь и поработай немного – поясняет он – я хочу посмотреть, как ты это делаешь.
А вот эта просьба уже переходит за грань нормального.
