Хасан, несмотря на свое положение, такой же добрый и открытый, как она, потому просто не может в ней вызывать каких-либо негативных чувств.
– Ты красавица – улыбается Лале, продолжая гладить собаку.
– Она мой лучший друг – заявляет Хасан – одна из немногих, кому я действительно могу доверять.
Вздохнув, он неохотно признается:
– Когда ты наследник престола, все хотят выгода от тебя. А она просто любит. Вы, наверное, уже слышали, что отец собирается передать мне престол?
Лале отстраняется от собаки и поднимает взгляд на шехзаде:
– Да, уход дяди Мурада многих огорчит – ведь он мудрый и честный правитель. Но я уверена, вы станете его достойным преемником.
– Отец настаивает, чтобы я женился и.. Лале, я уверен, что жены лучше вас мне не найти.
Нельзя сказать, что признание Хасана удивило Лале, но уж точно немало ее смутило своей неожиданностью. Она полагала, что рано или поздно, вероятнее всего, она услышит это – но никак не рассчитывала на такую скорость развития событий.
Еще утром Шахи-хатун говорила ей о Хасане, а уже спустя пару часов он сам затевает этот разговор.
Хасан берет руку Лале и прижимает ее податливую ладонь к своей груди. Она чувствует, как быстро бьется его сердце, подтверждающее, что он совершенно не кривит душой и говорит от чистого сердца:
– Вы не знаете, но вы стали главной причиной, по которой я спешу в школу. Часто я не слышу, что говорит Ходжам Мустафа на уроке, потому что любуюсь вами..
Лале молчаливо тупит глаза в пол. Ей одновременно приятно и неловко впервые слышать подобные слова от мужчины. Заметив это, Хасан поспешно добавляет:
– Понимаю, это неожиданно, и я не жду ответа сейчас.. но каким бы он по итогу ни был, и чтобы ни случалось с нами дальше – знай, Лале, ты для меня дороже всех сокровищ на свете.
* * *
Занятие длится уже почти час – время близится к полудню. Самое ужасное время дня, учитывая, что на ипподроме нет ни деревца, где можно было бы скрыться от изнуряющей жары, расточаемой палящими лучами солнца.
Волосы Лале неприятно нагревают ей шею и плечи, и лишь Ходжам Мустафа чувствует себя вполне комфортно, сидя в тени большого палантина, который держат двое его слуг.
– Что за постные лица! – неуместно жизнерадостно восклицает он – вы ученики дворцовой школы Великого султана Мурада II. Гордость и будущее блистательной Османской империи!
Заметив молчаливые укорительные взгляды учеников, добродушный Мустафа сдается и отмахивается:
– Ладно, десять минут перерыв, а потом снова на коней.
Это воодушевляет учеников намного больше его пламенных речей.
Получив небольшое перерыв, Лале тут же принимается налаживать уздечку своего скакуна. У нее это получается скверно – почти всегда ей в этом помогал Аслан. И сейчас он тоже стоит неподалеку – но, лишь кратко глянув на мучения подруги, тут же отвернулся, делая вид, что невероятно занят.
Лале сразу же понимает, на чем основано его поведение, и подойдя ближе, сокрушено говорит:
– Аслан, прости, что так вышло на конюшне. Я правда ждала тебя..
Аслан скептично поднимает свои ярко-зеленые глаза и Лале тушуется:
– Да, знаю.. но не могла же я отказать шехзаде, ты же понимаешь, есть этикет.
– Я не умею на тебя обижаться, ты ведь знаешь – заявляет он – хотя, может и следовало бы.
– Спасибо, Аслан – но Лале тут же умолкает, поняв, что друг не договорил.
– Но ответь, если бы ты не чувствовала, что должна ждать меня.. как друга. И если бы не было этикета и этих дурацких условностей – он жмет плечами, но голос его серьезен – а был бы просто я, просто Хасан и просто ты – никому и ничего не должная. Трое обычных людей. С кем бы ты тогда поехала?
– Конечно, с тобой! – не думая и мгновения, заявляет Лале – внимание наследного принца, конечно, мне приятно, и я уважаю его, но ведь мой лучший друг это ты, Аслан! Ты всегда рядом со мной в любую минуту, так было всегда.
На лице Аслана тут же появляется привычная улыбка:
– И так будет всегда, Лале-хатун! – он смеется и, неожиданно для нее самой, в порыве радости подхватывает ее за талию и закруживает вокруг себя.
Когда же, наконец, он опускает ее обратно на землю и Лале поправляет подол платья, то замечает в паре ярдах от них знакомые серые глаза. Только сейчас они, наблюдая за происходящим со стороны (и, наверняка, все услышав), словно покрылись коркой льда.
– Шехзаде.. – растерянно бормочет Лале – вы что-то желали?
– Ничего, Лале-хатун – мрачно отвечает он, будто и не было того разговора в лесу – я просто хотел спросить, не видели ли вы мою гончую.
–Я..
Но он не дает ей даже ответить:
– Но, кажется, нет, ведь вы были так заняты.
* * *
С тех пор, как Хасан молча ушел прочь, оставив Лале наедине с Асланом и ее тягостными мыслями, прошло не больше четверти часа. Однако, небо, словно по мановению волшебной палочки, успело резко потемнеть и воздух вокруг стал спертым и удушливым, как обычно бывает перед началом сильного ливня.
И все бы ничего, но с каждой минутой небо становилось все чернее, пока, наконец, его не рассекла острая полоса света.
– Гроза! – восклицает Ходжам Мустафа – все на коней, скачите в сторону леса!
Но половину из его указаний Лале угадывает лишь по смыслу, потому что раскаты грома поглощают голос учителя.
– Лале, уходим! – торопит ее Аслан, заметив, что она замешкалась –ипподром самое опасное место в грозу!
Лале знает это и без него, но как же сложно собраться, когда в мгновение око становится темно, точно ночью, начинает хлестать ливень, намека на который пару минут назад и не было в удушливой жаре.
Палило солнце, а теперь дождь буквально превратился в какую-то ливневую стену, точно Лале стоит по ту сторону водопада. И как же не вовремя он решил разразиться!
Поверхность ипподрома с завидной скоростью превратилась в скользкую жижу, которая стала для людей и лошадей ничем не лучше топи, в которой увязают конечности. И чем больше усилий делаешь, чтобы выбраться – тем прочнее оседаешь в этом влажном месиве, порожденным за считанные минуты буйством стихии.
На деле до кромки леса не больше трехсот аршин – но в подобных условий Лале показалось, что они с Асланом добирались до него целую вечность. Однако, едва они скрываются вместе с остальными учениками под густыми кронами деревьев – сердцебиение Лале начинает понемногу успокаивается.
Деревья создают иллюзию некоторой безопасности от того, от чего никому нигде нельзя спрятаться – а именно от самой природы.
Но оглядев всех учеников, Лале вдруг замирает, а ее сердце пропускает один удар. Она подбегает к учителю:
