На следующий день на том же стадионе американцы участвовали в товарищеском матче. На этот раз трибуны были полны. Тысячи людей напряженно чего-то ждали. Потом вдруг все одновременно вскочили на ноги, захлопали в ладоши и закричали: «Мансэ!» («Ура!»)
Он пришел.
«Сижу я на скамейке и вдруг – раз, входит какой-то коротышка, – вспоминал тот момент Родман, – и я думаю: "Эй, а кто же это? Да это же президент страны". А он идет себе с женой и с важными шишками и прочими»
[121].
Ким Чен Ын в черном френче и его жена Ли Соль Чжу спустились в VIP-ложу стадиона. Здесь их ждал Родман: оттуда, из мягких кресел, они должны были вместе смотреть матч. Червяк, в темных очках и кепке с надписью «USA», с серьгами в ушах, носу и нижней губе, поднялся навстречу Киму и пожал ему руку.
Толпа продолжала аплодировать. «Спортсмены и зрители разразились громовыми овациями, благодаря за честь смотреть игру вместе с Ким Чен Ыном», – сообщило потом государственное агентство новостей, добавив, что Ким «позволил» Родману сидеть рядом с ним.
Северокорейские баскетболисты тоже аплодировали и заметно нервничали. «Каждый кореец обожает Маршала и мечтает встретиться с ним, – рассказывал игрок северокорейской сборной Пё Ён Чхоль, и Кима он именовал официальным воинским званием. – Быть там, где Маршал, – эти чувства не описать словами. Он будет смотреть матч, и я хочу играть лучше, чем когда-либо. Ничего большего и хотеть нельзя»
[122].
Игроки разбились на команды так, чтобы в каждой были и северокорейцы, и американцы. Матч начался
[123]. Игра шла, и напряжение несколько спало. «Глобтроттерз» пустили в ход свои фирменные трюки, запрыгивали ногами на корзину, повисали с нее вниз головой; публика смеялась и улюлюкала.
Свободно владевший корейским журналист Марк Бартелеми (друг Моджики еще с чикагских дней, когда они вместе играли в панк-группе) навел камеру на Ким Чен Ына. К его изумлению, молодой диктатор посмотрел прямо в объектив. Бартелеми выглянул из-за камеры, и Ким махнул ему рукой, потом подтолкнул локтем жену, и та тоже помахала. По словам Бартелеми, это был самый неожиданный момент того полного неожиданностей дня. Кокетливый диктатор.
К четвертому тайму обстановка на поле накалилась. Ким напряженно переговаривался с Родманом, через переводчика обсуждал броски, кивал, махал руками, и вдвоем они напоминали пару странноватых старых друзей на матче каких-нибудь нью-йоркских «Никс».
Матч невероятным образом завершился вничью, 110:110, без овертайма: не результат, а триумф дипломатии.
По окончании игры Родман встал и произнес речь. Он сказал Киму, что для него честь и удача оказаться в этом зале. Ким сидел с каменным лицом, оглядывая толпу, словно ожидая, что еще скажет гость. Родман же повел себя дипломатично: сначала выразил сожаление, что отношения между Северной Кореей и его страной не самые теплые, а потом предложил себя в посредники. «Благодарю вас. Я ваш друг на всю жизнь», – закончил он с поклоном, обращаясь к диктатору.
Наконец, спустя два напряженных часа Ким покинул стадион. Все облегченно вздохнули.
Но приключения только начинались. Кураторы визита попросили Родмана и компанию поспешить на выход: их ждало еще одно важное событие. Сопровождающий передал съемочной группе Vice приглашение на прием, отпечатанное на плотной белой бумаге. Никаких подробностей в приглашении указано не было. Однако гостей попросили торжественно одеться и не брать с собой ни камер, ни телефонов, ни даже авторучек. Это могло означать только одно.
Микроавтобус провез американских гостей по пхеньянским улицам, потом через лес по дороге с необъяснимо крутыми поворотами и подъехал к большому белому зданию. После досмотра с металлодетекторами и рамками, как в аэропорту, всех провели в белый мраморный зал, где ждали столы под белыми скатертями и белые стулья.
Ким Чен Ын во главе своей свиты лично встречал и приветствовал каждого гостя. Будто на свадьбе.
Родман по-прежнему был в кепке и темных очках, но он надел то, что заменяет ему смокинг, – серую футболку с черным пиджаком. Ярко-розовый шарф на шее удачно перекликался с бело-розовым лаком на ногтях.
Широко улыбаясь, все расселись за столы, украшенные съедобными скульптурами: цветами, вырезанными из тыкв, птицами из каких-то белых плодов верхом на целых арбузах. Ужин был из десяти блюд, включая икру и суши. Пили французские вина и сингапурское пиво. Порождение империалистического дьявола – кока-кола – тоже лилось рекой.
Ким начал вечер, произнеся тост и чокнувшись с Родманом стопкой соджу. Ли, очевидно, решила воздержаться от крепкого и предпочла красное вино. Затем выступил Родман с длинным и сбивчивым тостом, который закончил так: «Маршал, ваши отец и дед изрядно тут накосячили. Но вы-то пытаетесь все исправить, и за это я вас люблю». Все затаили дыхание, но Ким Чен Ын поднял бокал и улыбнулся
[124]. Уф-ф.
Вскоре после этого человек, сидевший по другую руку от Ли, поднялся и предложил выпить за то, чтобы все ближе познакомились и подружились. «Ким Чен Ын закатил глаза, словно показывая: "Господи, только не этот старый пустобрех"», – вспоминает Моджика. Мы снова полезли в альбом с фотографиями, и Моджика подтвердил мою догадку: старым пустобрехом оказался дядя Чан.
Тем вечером царили улыбки и веселье, один за другим звучали тосты. Моджика, осмелев от выпитого соджу, пригласил Ким Чен Ына приехать в Нью-Йорк с ответным визитом. Он поднял стакан, в который официанты весь вечер, словно вино, подливали виски Johnnie Walker Black Label, и пригубил. Внезапно молодой диктатор закричал на него, оживленно маша рукой. На секунду Моджика остолбенел: неужели он совершил какую-то страшную ошибку? Но тут на выручку пришла переводчица: «До дна!» «Это был приказ, – вспоминал Моджика. – Страшный диктатор велел мне пить до дна. И я выпил залпом». Голова у него закружилась, но микрофон все еще оставался в руке. «Если все так пойдет и дальше, к концу вечера я буду плясать голым», – пробормотал он. Товарищ Чхве глядела на него с глубоким отвращением, но, как и положено переводчице, передала его реплику Киму; тот расхохотался.
Время веселиться.
Потом поднялся занавес, и на сцену вышла группа «Моранбон», которую прозвали северокорейскими Spice Girls: электрогитары, электроскрипки, ударные и синтезатор. Девушки в белых пиджаках и скандально коротких по северокорейским меркам юбках – выше колена! – заиграли тему из «Рокки».
Действие соджу становилось все заметнее. Ким раскраснелся, улыбка его становилась все шире, открывая серые зубы заядлого курильщика. Моджика прикинул, что Великий Преемник опрокинул уже как минимум дюжину стопок. По словам продюсера Vice, все были уже «в стельку пьяными».
