В Ханой Ким Чен Ын прибыл с предложением закрыть уже не нужный ему научно-исследовательский центр в Йонбёне в обмен на снятие санкций, наложенных в 2016 г. и 2017 г. Это недоэмбарго, установленное в наказание за ядерные испытания и запуски ракет, лишило Северную Корею возможности экспортировать морепродукты, уголь и металл.
Американцы не напрасно сомневались, что северокорейская сторона выполнит свои обещания. Еще десять с лишним лет назад то же самое предлагал отец Ким Чен Ына, и он даже снес в Йонбёне градирню, однако ядерная программа благополучно развивалась на других комбинатах.
При этом Ким Чен Ын был уверен, что делает США честное предложение и получит за него хотя бы временное снятие санкций. Уступать он не собирался.
Сделка не состоялась. Два правителя отправились восвояси.
Бокалы и столовые приборы, приготовленные для их обеда, остались нетронуты. Фуа-гра и рыбные закуски достались персоналу отеля. На столе, где предполагалось торжественное подписание соглашения, нетронутыми лежали ручки. И пока два этих правителя увлеклись игрой в противостояние на грани войны, настоящий конфликт вспыхнул между двумя другими ядерными державами – Индией и Пакистаном.
Все это было бы смешно, не будь так серьезно.
Два необычных лидера, главное преимущество которых состояло в том, что они так не похожи на своих предшественников, пали жертвой собственной зашоренности.
Легко было бы в тот момент счесть любые старания бесполезными и увидеть в провале Ханойского саммита знак того, что история будет только повторяться. Безуспешные попытки последних 25 лет подтверждают, что рассчитывать на успех дипломатии в отношениях с КНДР не очень умно.
Однако, наблюдая на месте за событиями в Пекине, я все же сохраняла надежду на то, что в этот раз все будет по-другому. Я по-прежнему ни на минуту не верила, что Ким Чен Ын согласится отказаться от своего «драгоценного меча» – ядерной программы. Он не хочет повторить судьбу Муаммара Каддафи и, оставшись без атомной защиты, получить вторжение и свержение. Также я не думаю, что он согласится на экономические реформы по образцу Китая или Вьетнама. Он не сможет стать северокорейским Дэн Сяопином и запустить свою версию «политики реформ и открытости», превратившей Китай во вторую экономику мира. И реформы типа вьетнамской «дой мой», принесшей в страну процветание, он тоже не сможет начать.
И в Китае, и во Вьетнаме коммунистическая партия сумела сохранить контроль над политикой, даже когда большая часть населения стала жить по заветам капитализма. Но есть коренное отличие: компартии Китая и Вьетнама не семейные династии. Фамилии их лидеров меняются. Хотя бы внутри партии идет борьба за высшие посты. В Северной Корее никакое состязание претендентов на престол немыслимо.
Поэтому малейший намек на экономическое содействие (а такие предложения опять прозвучали во Вьетнаме – одной из стран, равняться на которые Трамп ранее советовал Киму) Великому Преемнику кажется угрозой. Северная Корея традиционно расценивает проповедь реформ как призывы к ниспровержению режима, ведь экономика КНДР не может открыться и допустить больше свободы в обороте информации, денег и людей без того, чтобы не ослабить тиски, в которых держит страну семья Ким.
Но, может быть, есть какой-то компромисс? Ким Чен Ын мог бы отказаться от какой-то части ядерной программы и на полшага вступить в осторожную либерализацию экономической системы. Известный исследователь Северной Кореи Андрей Ланьков, учившийся в Университете Ким Ир Сена, описывает такую возможность как «реформы без открытости».
Ведь, что бы там ни было, совершенно ясно, чего добивается Ким Чен Ын. Он действует согласно первой части изречения Дэн Сяопина: «Пусть сначала разбогатеют немногие». Но, если Чен Ын планирует править страной долго, ему придется вспомнить и вторую часть, которую нередко забывают: «А постепенно должны разбогатеть все». Для этого понадобится настоящий, хорошо ощутимый рост экономики, управлять которым должен сам диктатор, а уж точно не люди со стороны.
Сейчас для этого есть уникальное окно возможностей, которое открылось ненадолго. Великий Преемник, посрамлявший один прогноз за другим, все же должен поддерживать темп перемен, который в глазах подданных задали ему переговоры с Трампом, – пока страну не охватят разочарование и демократизация.
Президент Южной Кореи Мун Чжэ Ин, чье доброе расположение стало ключом к успехам северокорейской дипломатии, останется на своем посту только до 2022 г. и в конце срока утратит значительную часть влияния. На переговорах с Кимом Мун показал себя целеустремленным и проницательным партнером: кто бы ни пришел ему на смену, вряд ли он будет с таким же энтузиазмом добиваться мира между двумя Кореями.
Новому партнеру Кима по переговорам Дональду Трампу выборы предстоят еще раньше, в 2020 г., и нет никакой гарантии, что его переизберут. Северные корейцы так волнуются о дальнейшей политической судьбе Трампа, что один советник Кима даже ходил к гадалке с вопросом, переизберут ли президента США (гадалка ответила: «Да»).
Трамп, со своей стороны, тоже выказывает желание продолжить игру. Едва вернувшись из Ханоя, он написал в Twitter: «Отношения очень хороши, посмотрим, что дальше!»
В конце марта 2019 г. Трамп показал, насколько он заинтересован в продолжении переговоров с Кимом, отменив новые санкции, которые всего день назад наложило на Северную Корею его собственное казначейство, – очевидно, чтобы потрафить своему пхеньянскому другу. Объясняя этот из ряда вон выходящий поступок президента, пресс-секретарь заявила: «Президент Трамп питает расположение к Председателю Киму и не считает эти санкции необходимыми». Ким Чен Ын может быть уверен, что, если Трамп проиграет выборы, до которых осталось 18 месяцев, следующий президент не будет настолько благосклонен к северокорейскому диктатору.
А вот насчет смены лидера в соседнем Китае Ким может не волноваться. Си Цзиньпин упразднил ограничения на пребывание в должности Председателя и теперь может править вечно. Впрочем, это не особо утешает. Си явно не слишком интересуется своим «младшим товарищем соседом», и тот ему нужен только тогда, когда китайский лидер хочет подчеркнуть свою роль в том или ином международном потеплении. Он легко забудет о Киме.
Возвращаясь на поезде по просторам Китая из Ханоя домой, в Пхеньян, Ким Чен Ын уже понимал, что приоткрывшаяся перед ним возможность освободить страну от санкций может очень скоро улетучиться. Да, Китай и Россия немного ослабили пограничный режим и настаивают в ООН на снятии санкций на том основании, что КНДР больше не проводит ядерные испытания. Но Ким Чен Ыну нужно, чтобы санкции отменили не только на практике, но и официально. Поэтому он заявляет о готовности к новым переговорам. «Ким Чен Ын выражает Дональду Трампу благодарность за его сердечные старания, за стремление к успешным переговорам, ради которых он совершил столь долгий путь; вождь прощается с ним и надеется на следующую встречу» – так прокомментировало провальный саммит Центральное телеграфное агентство КНДР.
Лучше всех резюмировал перспективы дальнейшего взаимодействия именно Ким. Перед основными переговорами в Ханое, когда разговор за стейками показал, какой трудной будет предстоящая дискуссия, Великий Преемник бросил фразу, в которой описал видящееся ему развитие событий: «Рано что-то говорить, но я сохраняю оптимизм», – сказал Ким в ответ на вопрос американского журналиста о том, каковы его ощущения. Вообще, даже то, что Ким ответил на вопрос журналиста, было неслыханно – и это еще один признак того, что он будет добиваться соглашения.
