Белизариус пересмотрел свои предположения. Долгое время торможения нервных клеток у растительных разумов – не единственное, что расширяет их понимание настоящего. Каковы должны быть восприятие и чувство времени у разумных существ, постоянно получающих репродуктивный материал из будущего и постоянно же отправляющих его в прошлое? Они живут при свете остывающего коричневого карлика, который, каким бы стабильным ни был, иногда вспыхивает, радикально изменяя окружающую их среду.
Посылаемая растительными разумами в прошлое пыльца содержит генетическую информацию о том, что пережило непредсказуемое будущее. Генетическая обратная связь, ускоряющая адаптацию. Она должна создать концепцию того, что будущее не только влияет на прошлое, но и меняет значения языка и информации.
Миллиарды и триллионы крупинок пыльцы, отправляющиеся в прошлое, представляли собой статистическую информацию. Растительные разумы не отправляли в прошлое четкие факты, они отправляли набор вероятностей. Язык, хорошо знакомый Homo quantus. Если информацию из будущего и прошлого, которую отделяют от настоящего одиннадцать лет, воспринимать как ощущения органов чувств, то чувство настоящего, воспринимаемого растительными разумами, попросту безмерно. Подобный постоянный обмен информацией расширяет их пространство настоящего до размера в двадцать два года. Огромный вращающийся цилиндр «сейчас».
«С переднего края»/ «будущего», – ответили растительные разумы на своем языке запахов, и эти слова появились поверх слов «вариативное происхождение», но не стерли их. Обе фразы занимали одно место, и прочесть их было сложно. Их фраза уточнила его слова, но не отменила. Они интерферировали между собой подобно квантовым вероятностям. Это их способ задавать вопросы? Оба состояния существуют, пока не сделан выбор. Подобно коту Шрёдингера.
«Передний край», – ответил Белизариус. Ответ был переведен в запах, с шипением вышедший из крохотного устьица в приборе на его груди. Ответ заставил перекрывающиеся фразы исчезнуть. Их разговор, консенсус относительно реальности, теперь содержал в себе «старший», «передний край», «общаться». Остальное исчезло, будто никогда и не появлялось, будто финал разговора появился из набора вероятностей, после того как наблюдающий разрушил суперпозицию состояний.
Справа от слегка поблекшего скопления их слов появилось новое – «народ».
Вопрос?
«Далекий», – ответил он.
Хотел написать «в опасности», но в словаре логограмм такого сочетания не было. Ближайшим аналогом было «в тени»/ «в отсутствии пыльцы», и он использовал эту фразу. На внутришлемном мониторе появились два слова, над и под словом «народ». Его люди далеко, и они в тени. А он – «старший», на «переднем крае», пытающийся «общаться».
Листья одного из старших растительных разумов слегка наклонились в сторону врат времени, туда, куда струилась пыльца из настоящего в прошлое. И где ничего не исходило из будущего.
«Ждать», – появилось на дисплее; «пыльца»/ «мудрость». Эти слова расположились между двух скоплений остальных.
Было это советом или констатацией того, что они делают? Ждут ли они в настоящем, чтобы достичь будущего, в расчете узнать, почему из будущего больше не приходит пыльца обратно во времени? Они ассоциируют между собой «пыльцу» и «мудрость». Значит ли это, что они понимают – их мудрость является статистической по природе своей, закодированной в частностях повторения генов в пыльце? Должно быть, растительные разумы куда более похожи на него, чем люди, с которыми он путешествует, создания, наполненные вопросами и вероятностным знанием.
К сожалению, в данном случае его знание не было вероятностным. Он знал практически достоверно, почему прекратился перенос их пыльцы. Его прекратили либо грядущая вспышка, либо кража врат времени, в результате которой в будущем нет растительных разумов, чтобы отправить пыльцу в прошлое. Споры и пыльца могут в некотором количестве сохраниться во льду, но старшие и их знание будут развеяны вспышкой звезды. Их культура начнет развиваться заново, с нуля. Белизариус старался не забывать о том, что все это происходит в прошлом, за тридцать девять лет от настоящего, из которого он прибыл, что он пребывает среди событий, застывших в янтаре прошлого. Это было нелегко.
«Ждать», – добавил Белизариус, подтверждая их слово согласием.
То же делает и он сам. То же делает и его народ.
– Патруль, – сказала Иеканджика. – Давайте вернемся на склад и возьмем себе менее подозрительное снаряжение.
В языке растительных разумов не было логограммы для прощания, ничего даже близкого по концепции. Белизариус пошел прочь, раздумывая, что сейчас, когда Иеканджика его уводит, видят или думают растительные разумы. Уходящих ангелов, второстепенное астрономическое событие или чудовищ?
– Потеря времени, – сказала Иеканджика. – Пора подумать, где мы будем бурить.
Дойдя до небольшого склада оборудования, расположившегося между грубо выстроенных зданий, они сняли свои нагрудные приборы. Суета начала вахты миновала, на складе никого не было, и они взяли разведочное оборудование и пару ломов, чтобы брать пробы. Когда Рудо обеспечит им доступ к тяжелому буровому оборудованию, надо будет иметь возможность сразу взяться за дело.
Если она обеспечит им этот доступ.
Они вышли обратно на лед. Перед тем как они отправились сюда из будущего, Белизариус прочел труд по планетологии в области сублимации и седиментации, в объеме кандидатской диссертации. И теперь, когда они оказались здесь, его мозг уже игрался с вычислениями, оценивая светимость коричневого карлика, альбедо планеты, его взаимодействия с растениями на поверхности и оценками активности вспышек. Не слишком интересное занятие, даже чтобы развлечь себя во время ходьбы.
Врата времени располагались посреди большой долины диаметром в сотню километров, края которой закрывали звезды на горизонте. Ньянга давно прекратила вращение вокруг своей оси из-за приливных явлений, поэтому лед на освещенной поверхности постоянно испарялся, слой за слоем, на молекулярном уровне. Часть этой вновь возникающей разреженной атмосферы отправлялась в прошлое через врата времени, но основная ее масса уходила вверх, охлаждалась и выпадала в виде снега по границам долины. Измерения количества пыльцы в грубых анализах проб льда, проведенных в Экспедиционном Отряде, подразумевали, что врата времени и растительные разумы находятся здесь более сотни тысяч лет. Несколько проб в разных местах долины дадут ему нужную информацию, чтобы точно измерить во вратах расстояние во времени. Теперь все зависит от того, где они смогут сделать это наиболее скрытно, не привлекая особого внимания.
Они продолжали идти по темной поверхности, покрытой растениями, и часть мозга Белизариуса не переставала думать о растительных разумах. Чем больше он получал информации о слабом свечении коричневого карлика, тем больше становилась его уверенность – суть метаболизма растительных форм этого мира заключается в квантовых эффектах.
Он моделировал различные молекулярные варианты фотосинтеза на Ньянге, анализируя возможные рецепторы и механизмы переноса электронов. Ни один из известных ему способов не обладал эффективностью, достаточной для превращения слабого инфракрасного излучения в энергию, необходимую для движения и существования разума. Единственным вариантом требуемого для такой формы жизни энергетического бюджета является его метаболическая эффективность свыше девяноста девяти процентов. Земные растения достигают подобного в своем фотосинтезе за счет определенного вида квантовой когерентности, и нет ничего удивительного в том, что здешние формы жизни, живущие фотосинтезом, достигли этого таким же путем.
