Стиллс не жаловался. Должно быть, привык относиться ко всему проще. В своем роде она даже рада, что он заперт в отдельной камере под давлением в восемьсот атмосфер. Она и не знала, о чем с ним разговаривать, вернее, как вежливо попросить его помолчать, когда она думает.
Однако он выполнял ее указания по навигации с ювелирной точностью, удерживая их в прямой видимости выхода врат времени, направленного в прошлое. Чтобы не смотреть на Стиллса в трех измерениях, Кассандра сказала ему повернуть «Расчетный риск» на сорок пять градусов по временным осям, и теперь выход из «червоточины» был виден в двух с половиной измерениях пространства и полутора измерениях времени. Визуально он был смазан, как рисунок пальцем, однако впереди и позади него виднелись призрачные образы, как у отражения в многослойном стекле. Точная комбинация частичных измерений определяла количество и расположение образов – они с Белом уже начали над этим работать, однако Стиллсу, похоже, математические объяснения интересны не были. Так что она прервала разговор и сказала ему следить за датчиками.
Благодаря выбранной ею геометрии время на «Расчетном риске» текло иным образом. Вне зависимости от того, когда Белизариус, Иеканджика и Святой Матфей снова войдут во врата времени (в течение двух месяцев их личного времени), Кассандра и Стиллс увидят их так, будто на «Расчетном риске» прошла доля секунды. При необходимости она может дополнительно подстроить угловое положение, чтобы их время текло еще медленнее, чем время за пределами «червоточины», но она надеялась, что Бел, Иеканджика и Святой Матфей отправились в прошлое всего на несколько дней. Время пребывания там – опасность и уязвимость для тех Бела и Иеканджики, да и для всех Homo quantus, что находятся на грузовых кораблях. Но Кассандра не поменялась бы местами ни с кем из них. Она не боец.
Чтобы скоротать время, Кассандра вошла в savant и запоминала максимум информации, поступающей от внешних датчиков корабля. Все это плодотворно изучат Homo quantus позже. Она не хотела разговаривать ни со Стиллсом, ни с кем-то еще, когда надо добывать информацию, но внутренние часы продолжали тикать все более настойчиво, и она решила, что будет вежливым хотя бы спросить, как он там. Тяжело вздохнула и включила систему внутренней связи.
– Окружающая обстановка тебя не беспокоит? – спросила она.
– Меня ничто не беспокоит, принцесса.
Кассандра неохотно вышла из savant. Она не хотела ненамеренно оскорбить его, так что потребуются все ее навыки общения. И она не понимала его тона во время разговора. Большинство людей думали, что он просто выбрал программу-переводчик попроще, выдающую только текст, но Homo quantus хорошо умели анализировать речевые частоты. Различия в частотах и скорости речи есть, и их не объяснишь примитивностью программы. В его речи есть скрытое значение, что-то, что он в нее вкладывает, но потребуется сложный компьютер или очень скучающий Homo quantus, чтобы расшифровать это. Очередное проявление антисоциального поведения Homo eridanus.
– Даже гиперпространство? – спросила она.
– Что бы за хрень ни была снаружи, датчики «Расчетного риска» не могут это правильно перевести, – сказал Стиллс. – Но меня это не беспокоит. И не так летали.
Ее попытки анализировать и расшифровывать скрытые тона в его компьютерной речи встали как вкопанные.
– Что? – переспросила она.
– Что?
– Что ты имел в виду под «и не так летали»?
– Под кайфом, принцесса. На приходе. По обкурке. Обдолбанным. Пьяным по самые жабры.
– Что? Ты сейчас пьян?
– Не, – ответил Стиллс. – Не пьяный. Не обкуренный. Не на приходе. Может, слегка поехавший… Ага, быть может. Даже если я выключу трансляцию со всех сенсоров, я чувствую электрические эха, которые здесь гуляют, приходя из ниоткуда, болтаясь туда-сюда из стороны в сторону.
– Ты летел в гиперпространстве в таком состоянии? – с недоверием спросила она, и живот сжало холодным чувством обреченности.
– Черт подери, лапочка! Это ничто. Однажды я обстреливал базу Второго Бусидо, настолько ужравшись, что меня стошнило всей едой, которую я съел до этого, прямо в камеру. Глаза жгло желудочными кислотами чертовски сильно, я, наверное, совершенно не в себе был, но я все равно всадил в цель все снаряды. Похмелье было еще хуже.
– Винсан! Сосредоточься! Ты сейчас можешь пилотировать? – требовательно спросила она.
– Merde
[15], принцесса, не завязывай узлом штанишки! Никто не говорил, что я пилотировать не могу. Я просто слышу все эти жопораздирающие интерференции в долбаных измерениях, когда мы стоим на месте, электромагнитные сигналы проникают через стены и пол под невозможными углами, стоит мне пошевелиться. Да, это все равно что лететь, глотнув таблетку кислоты, но никто лучше меня не летает под кислотой.
– Ты пробовал? – с легкой паникой в голосе спросила она.
«Не обращай внимания.
Не обращай внимания».
Она и Бел научились справляться с гиперпространством. Их мозги могут осознавать его. Оставалось лишь надеяться, что и Стиллс справится.
– Почему ты раньше ничего не сказал? – спросила она.
– У вас есть другой пилот?
Кассандра потерла глаза ладонями. Им остается лишь сидеть тут. При необходимости она сможет ввести программу навигационных поправок. Это медленнее, но она сможет. А как только вернется Бел, будет возможность медленно лететь обратно к выходу, ведущему в будущее. Это их ошибка. Им следовало опробовать все заранее, но времени не было.
– Ты никогда так не веселилась, а? – спросил Стиллс.
– Что?
– На вечеринках, – сказал Стиллс. – Отрыв. Танцы на столе. Травку покурить, полапать друг друга.
– Нет!
– Cono!
[16] Как же вы развлекаетесь?
– Я размышляю, – сказала она тоном, подразумевающим очевидность ответа.
– Правда? По мне, так потеря времени. В смысле, все равно ты горячая, с твоими двумя ногами?
– Что, прости?
– У Дворняг ног нет, милочка. Огромная разница, если надо трахнуться. Как-то никто не придумывает песенок, типа: «Эй, малышка, надень свою клоаку вот сюда».
Кассандра не знала, говорит он всерьез или просто хочет вызвать у нее отвращение.
– Давай начистоту, – сказал Стиллс. – Щеголь – самый прикольный во всем вашем квантовом народе?
– Нет, – нерешительно ответила она.
– Я видел, как он играет, как нарушает законы. Уверен, он ничего хорошего не делал и тогда, когда с Куклами якшался, если ты понимаешь, о чем я…
У нее свело живот.
– Если не понимаешь, о чем я, это «Щеголь-Кукла-чпоки»…
