В гостиной оказалось пусто. Лаис вздохнула, позвала слуг, чтобы убрали закуски – к ним никто так и не притронулся, хотя вино гости, по всей видимости, пили, – и велела принести шоколад. Изысканное лакомство всегда успокаивало Лаис. Когда приказ был исполнен и слуги ушли, графиня принялась ждать.
Все в доме знают, где она находится. Рано или поздно Фламбар вернется, чтобы поговорить.
Лаис взяла с каминной полки оставленную здесь недавно книгу, полистала ее и отложила – читать не хватало сил. Почему Энджел так поступил? И как она сама не смогла разглядеть под маской фехтовальщика настоящего аристократа? Удивительная способность к лицедейству у мистера Фламбара, понятно, отчего он так хорошо смотрелся в театре. Все эти его «миледи» и «я рад вам служить» – то ли искреннее актерство, то ли утонченное издевательство. Возможно, каждый раз, склоняясь перед Лаис в поклоне, он смеялся над ней. Этакая шутка, забава, о которой затем весело рассказывают приятелям в клубе. Лаис представила, как хохочут мужчины, а Энджел, смеясь, говорит: «Нет, вы только послушайте! Однажды она решила, что может предложить мне дружбу, и предложила – как величайшее благодеяние!» Лаис не хотелось стать объектом насмешек, даже если она об этом никогда не узнает. Если Энджел так поступил с ней, она… В общем, ему придется покинуть дом немедленно.
Фламбар появился в гостиной лишь через час, спокойный, будто скала, и одетый как обычно – в домашний камзол с серебряными пуговицами. Любопытно. Лаис ожидала, что маркиз переменит облачение, коль скоро его статус оказался раскрыт, и ошиблась: Энджел по-прежнему играл роль фехтовальщика.
– Миледи. – Он наклонил голову, как делал уже тысячу раз, а Лаис поднялась ему навстречу, не зная, как себя вести. По правилам этикета, это ей следовало первой приветствовать его. И уж никак не ждать от него обычного «миледи».
– Энджел… Или мне следует называть вас «милорд»? – Она сцепила пальцы за спиной, молясь, чтобы тщательно взлелеянное хладнокровие продержалось еще несколько минут.
Фламбар покачал головой. Выглядел он неважно: глаза запавшие и лихорадочно блестят, на щеках нездоровый румянец. Похоже, известия, привезенные из Лондона, оказались не слишком приятными.
– Прошу вас, садитесь, графиня. Вы ничего мне не должны. – Он приблизился и стоял, пока Лаис не опустилась обратно в кресло. – Вот так. Пожалуйста.
Не дожидаясь приглашения, он сел напротив нее, положив руки на подлокотники. Лаис не выдержала:
– Шоколаду?
– Это весьма любезно с вашей стороны, спасибо, – кивнул Фламбар.
Комедия, раздраженно подумала Лаис, наполнила чашку и протянула ее Энджелу. Тот принял и сделал глоток.
– Нам ведь нужно поговорить, верно? – Он глотнул еще раз и поставил чашку на столик. – Я снова прошу прощения за обман, к которому был вынужден прибегнуть.
– Я не знаю теперь, как обращаться к вам, – созналась Лаис, – и что вам сказать. И зачем…
Энджел поднял ладонь, останавливая поток слов.
– Я попробую все объяснить. Теперь, когда вы знаете, кто я, – могу ли я просить позволения называть вас по имени? Я давно этого хотел, но не решался. Ведь слуги не зовут по имени своих хозяев. – Слабая улыбка засветилась на его губах.
– Да, вы можете звать меня по имени. – Конечно, следовало бы запретить – после того, что он устроил, но… Лаис совершенно сбилась с толку. Что за игру он ведет?
– Благодарю. – Фламбар кивнул.
– Вы говорите, что я теперь знаю, кто вы. Но на самом деле я не знаю.
– Я второй сын герцога Девери, – буднично произнес Энджел. – Мой отец скончался три дня назад, и титул перешел к моему старшему брату Брайану. Теперь он – здравствующий герцог Девери.
– И вы… я не знаю, с какого вопроса начать. – Лаис беспомощно развела руками. – Их слишком много. Как я должна теперь относиться к вам? Вы обманули меня, представившись человеком незнатным; я сердита на вас и не понимаю теперь, насколько мое поведение по отношению к вам выглядело неподобающим.
– Вам не нужно ни о чем беспокоиться. Вы вели себя безупречно.
– Не совсем. – Лаис вспомнила поцелуй в библиотеке.
– Об этом мы поговорим чуть позже, – с нажимом сказал Фламбар. – Для начала я хотел бы, чтобы вы выслушали мои объяснения, Лаис. Я обдумал сложившееся положение, и… К сожалению, больше ничего от вас скрыть не удастся.
– К сожалению? – она вздернула бровь.
– Именно. Потому что знание это несет печаль и неприятности. Неужели вы думаете, что я поступил подобным образом просто ради забавы? – Он говорил достаточно спокойно, но та четкость, с которой он произносил слова, выдавала его напряжение.
– У меня имелось такое предположение, скажу вам честно, – созналась графиня.
– Отбросьте его, оно не содержит истины. – Энджел потер лицо. – Пожалуй, следует начать, как водится, с начала.
Лаис подалась чуть вперед, вслушиваясь в его голос и стараясь не упустить ни слова. Она испытывала громадное облегчение. Наконец-то тайны окажутся раскрыты и можно больше не блуждать в сумерках, гадая и ошибаясь.
– Моя мать скончалась достаточно рано. Мне тогда исполнилось десять, а Брайану – семнадцать; для меня ее смерть оказалась весьма ощутимым ударом. Брайан всегда был любимцем отца, я же, как младший, получил всю нежность и любовь матери. Когда после недолгой болезни она отошла в мир иной, оставив меня наедине с огромным и пугающим миром, я долго не мог прийти в себя. – Он усмехнулся. – Пусть это покажется вам странным, ведь в среде высшей аристократии нежные чувства не приняты, но я очень любил мать, а она проводила со мною все свободное время, хотя должна была бы сдать на руки нянькам и позабыть о моем воспитании. Ее не стало, и я попробовал обратиться за любовью к отцу. Однако герцог почти не замечал меня. Что я только не делал, чтобы ему понравиться! Блестяще осваивал знания, учился фехтовать и ездить верхом, потребовал лучшего учителя танцев, чтобы стать самым блестящим молодым человеком в обществе. Отец не замечал моих стараний, все его надежды и чаяния были связаны с Брайаном. Я мог бы возненавидеть и отца, и брата, только ненависть никак не рождалась в сердце. Несмотря на то что им обоим практически не было до меня дела, я любил их.
Лаис молчала, стараясь не прервать неосторожным словом рассказ Энджела. Впервые он говорит с ней откровенно. Наконец-то. Она так долго этого ждала – и вот получила. Бойся своих желаний, они могут осуществиться…
– Брайан почти не обращал на меня внимания, пока была жива мать. Мы с ним обитали в разных мирах – я радовался жизни, занимался музыкой, улыбался людям и чувствовал себя счастливым. Брайан же… С детства он был довольно мрачным человеком. Его привлекали темные стороны человеческой натуры. Он просил отца брать его с собой смотреть казни, а герцог считал это проявлением мужского характера и потакал Брайану. Брат изводил слуг, мучил кошек. Однажды я застал его за тем, что он сидел над пойманным бродячим щенком и кинжалом резал на полосы его шкурку. Я пожаловался матери (она еще не начала болеть), и Брайану тогда сильно влетело. Наверное, с тех пор он и стал ненавидеть меня. Я до сих пор этого не знаю. – Энджел смотрел на пламя в камине, будто оно могло дать ответы на его вопросы. – Я так и не понял, как рождается ненависть. Может, напрасно. Если бы я возненавидел его тогда, то…
