Мы с Эми и Магдой только что завалились в кафе через дорогу от офиса и планировали напиться кофе до невменяемости. Утро было таким серым и промозглым, что, казалось, без кофеина и сахара его совершенно невозможно осмыслить и пережить.
– Я просто хорошо ем и сплю, – улыбнулась я, отбрасывая на спину промокшие волосы и стряхивая капли с плаща.
– Что ешь, с кем спишь? – подмигнула Магда, наспех заказывая официанту кофе и тосты с вареньем.
– Секрет, – сказала я.
– Ох уж эти секретики, а мы, может, хотим подробностей, – улыбнулась Магда, усаживаясь рядом и потирая замерзшие руки.
– Обойдетесь.
Эми и Магда рассмеялись, переглядываясь.
– Что? – спросила я.
– Я была в Талле позавчера. Ездила в NCT-центр на техосмотр и… Ну, в общем, Дублин маленький, ты же в курсе. Я видела тебя с каким-то горячим красавчиком в парке у реки, – сказала Магда, улыбаясь так радостно, словно только что нашла пятьдесят евро прямо под столом.
– Тебе показалось, – ответила я, но предательский румянец похоже все-таки выдал меня.
– Вы держались за руки, – добавила Магда.
– Что? За руки?! – подскочила Эми. – Это становится все интересней.
– Это у него ты живешь?
– Вы встречаетесь?
– Не тот ли это парень, который был на нашем корпоративе? Мне показалось, что это был он.
– Нет, – пискнула я, снова чувствуя, как жар заливает лицо.
Магда чокнулась стаканом с Эми, и обе довольно рассмеялись.
– Ванесса встречается с красавчиком с вечеринки, вот что. Обалдеть. И судя по лицу, это правда.
Я закрыла лицо руками, кошмарно краснея.
– Я не была готова к такому допросу, это нечестно.
– Мы сами не были к такому готовы, – рассмеялась Магда. – Тихоня Ванесса и самый горячий очаровашка, которого наш женский коллектив когда-либо видел.
– Теперь понятно, как он попал на наш банкет. Вы уже тогда были вместе?
– Нет, между нами на тот момент ничего не было. У меня просто был лишний билет, – пояснила я.
– А, ну да, ну да, – засмеялись они.
– Клянусь!
– Ты счастлива? – просила Эми, ласково ероша мои волосы. – По лицу и так видно, но ты скажи вслух.
– Очень, – призналась я. – Все так, как я и мечтать не могла.
– Родители в курсе?
– Да. Но лучше бы не были. Отец как с катушек слетел, хочет, чтобы я вернулась к Дереку.
– А чем Очаровашка ему не угодил?
– Митчелл не дотягивает до отцовских стандартов идеальности. Летом готовится поступать в Королевский Хирургический колледж, а пока подрабатывает курьером. Я с ним и познакомилась, собственно, когда он еду к нам привез.
– Курьер? Могу представить, какой разнос тебе устроила семья, – покачала головой Эми.
– У меня просто война с ними, если честно, – призналась я. – Пришлось отказаться от родительских денег и от права наследования. Пришлось практически порвать с ними, чтобы больше не видеть Дерека, которого они без конца приводят ко мне, будто он племенной жеребец, а я… Ну вы поняли. Но я не собираюсь опускать руки. Я знаю, за что борюсь. Мне хорошо с Митчеллом. До головокружения. Рядом с ним всегда такое чувство, будто… я дома. Думаю, я наконец счастлива.
– Вообще-то это заметно даже без слов, – кивнула Магда. – Ты еще никогда так не сияла. Просто стадионы тобой освещать можно. И мы очень за тебя рады. Продолжай в том же духе и не вздумай останавливаться.
Я была так растрогана, что украдкой даже смахнула слезу.
– Не реви. Ты свое уже отревела, – сказала Эми. – Лучше расскажи нам об Очаровашке побольше. Ты обмолвилась, что он готовится к поступлению в Королевский Хирургический?
– Да, уже этим летом!
– Прекрасное решение. Учитывая, что зарплата хирурга во много раз больше журналистского пайка…
– Что есть, то есть, – согласилась я. – Странно, что у нас каждый второй не идет в хирурги. Это же как джекпот сорвать…
– А я тебе объясню почему, – сказала Эми, жестом требуя у официанта подлить нам всем кофе. – Во-первых, учеба дорогая. Если ты не талантливый выпускник школы, набравший проходной балл, то будешь платить восемь тысяч евро в год. Помножь это на пять-шесть лет. Во-вторых, прибавь стоимость ренты в кампусе – еще десять тысяч в год. На подработку вряд ли останется время: нужно учиться, чтобы поспевать за программой, а если без подработки, то придется жестко экономить. Быть студентом-медиком без того, чтобы кто-то прикрыл твою спину, – это все равно что быть голодным бродягой. Ну и в-третьих, это тяжелая учеба. Нужно быть способным усвоить колоссальные объемы информации, а с этим у нашего поколения блогеров и инста-моделей
[11] большие сложности. Вот и получается, что даже зарплата в сто тысяч евро не спасает страну от недостатка врачей. Большинство просто идет сразу же после школы продавать кроссовки и обслуживать столики…
Я поболтала в чашке остатки кофе и залпом выпила. До настоящего момента я даже не задумывалась, насколько тяжело быть студентом, если у тебя нет состоятельных родителей. Моя семья оплатила мне учебу в Тринити, жилье, машину и безбедную студенческую жизнь. Но, интересно, как бы я выкручивалась, если бы помимо платы за обучение должна была бы еще и содержать себя. Что собирается делать Митчелл, когда поступит? Будет днем слушать лекции, а ночью развозить еду? А когда же он собирается спать? А когда будет сидеть в библиотеке и зубрить многостраничные медицинские учебники?
Ему нужен тыл.
И этим тылом могла бы стать я.
* * *
Митчелл заехал за мной после работы. Он весь день развозил заказы. Кисть еще не зажила, но он божился, что она болит гораздо меньше и крутить руль практически не больно. Я только глаза закатывала и даже злилась. Мне казалось, что он совсем себя не щадит.
А после, не заезжая домой, мы отправились прямиком в женскую клинику, где врач вынула мою внутриматочную спираль. Было больно, весь вечер мучили сильные спазмы, но меня переполняло огромное счастье и легкость. Я словно избавилась не только от мучений, но и от незримого груза своих прошлых отношений.
Дома Митчелл приготовил мне равиоли, принес теплое молоко и таблетку парацетамола, и я все слопала в один присест. Потом он завернул меня в одеяло, обнял и мы смотрели «Бриджертонов», без конца подкалывая друг друга. Он сказал, что из меня вышла бы самая настоящая герцогиня, а я заявила, причем совершенно серьезно, что из него вышел бы роскошный герцог.
– В тебе есть нечто первоклассное, – сказала я. – Да, думаю, ты и сам это знаешь.
