— Петер, поезжайте вперед, я немного отстану, — сообщил он секретарю, когда и тот уже заметил преследователей.
— Это за нами? — побелев лицом, спросил тот.
— За мной, точнее, — Ян не видел смысла скрывать опасность от слуги. — Но свидетеля, если я правильно понимаю мотивы этих господ, они тоже прикончат. Постарайтесь добраться до постоялого двора и ждите меня там. В людном месте вам ничего не грозит, здесь же…
И он выразительно повел рукой, показывая пустую в обе стороны дорогу, петляющую между перелесков и холмов.
— А вы, ваша милость? — опешил Петер.
В его разуме плохо укладывался тот факт, что дворянин будет защищать убегающего простолюдина. Обычно-то все происходило с точностью до наоборот.
— А я дождусь этих людей и поинтересуюсь целью их пути. К чему рисковать вам?
На самом деле, если все дойдет до схватки, первым как раз убьют секретаря. Он совершенно мирный чиновник, не обученный ни магии, ни бою. Да и сам Ян против пятерых продержался бы недолго. Особенно если у них имеется огнестрельное оружие.
Кроме того, Ян отправлял секретаря подальше, не желая, чтобы тот видел, как он будет действовать. Трудно объяснять сугубо гражданскому человеку, почему вдруг его наниматель превентивно реагирует на еще не явную угрозу. Случись потом суд — свидетель только помешает.
Спутник барона не заставил себя упрашивать, хотя на его лице застыло выражение вины. Хлестнул коня и унесся вдаль, поднимая пыль.
Ян, напротив, остановился. Оставаясь в седле, он извлек из седельной сумки подзорную трубу и стал всматриваться в преследователей. До них оставалось уже меньше полуверсты.
Детальное их изучение подтвердило подозрение охотника. Пятеро мужчин. Платье гражданское, простое. Вооружены — видно рукоять солдатского тесака у одного за поясом и пистолет в руке у другого. Ярко выраженного лидера не наблюдается, судя по лицам — отребье из нижнего города
[25].
— Странно… — протянул юноша, убирая трубу обратно и вытаскивая штуцер. — Я почему-то полагал, что это будут друзья Ульриха Гербера. Глупости этих вояк как раз хватило бы на месть за товарища. Но эти тогда кто такие?
Впрочем, сомневаться во враждебности намерений этих господ не приходилось. Едва они заметили, что Ян остановился, как припустили быстрей, а двое даже выхватили клинки и стали ими размахивать.
— Цирк какой-то, — заметил Ян вполголоса.
Штуцер он пока держал опущенным — расстояние еще не позволяло сделать удачный выстрел. Когда же оно сократилось саженей
[26] до восьмидесяти, поднял оружие, прицелился в ближайшего всадника и выстрелил. К этому моменту у него не осталось никаких сомнений в том, что преследовали именно его.
Впрочем, убивать разбойников он пока не собирался. Поэтому и целился не в грудь, не в голову, а ногу. Умереть от такой раны было можно — болевой шок, перебитая артерия, заражение крови. Но охотник надеялся, что ему повезет. При удачном раскладе бандиты прекратят преследование. Или после схватки можно будет допросить пострадавшего.
Конь разбойника взвился на дыбы, когда тяжелая пуля вошла в тело человека. Всадник не удержался и вылетел из седла. Его товарищи услышали звук выстрела с запозданием, но, против надежд юноши, не оставили преследования и не поспешили на помощь раненому. Вместо этого они разъехались веером, пригнулись к гривам и припустили еще быстрее. Четверо — все еще больше одного, вероятно, думали они.
— Упрямые, — произнес Ян с толикой удивления.
По его мнению, получившие такой отпор и даже еще не вступившие в бой люди должны были по меньшей мере задуматься, а по зубам ли они выбрали себе жертву. Тем более если они разбойники, не отягощенные высокой моралью.
Впрочем, несмотря на недоумение, времени он не тратил, а принялся сноровисто перезаряжать ружье. Закончил как раз к тому моменту, когда разбойники доскакали до дистанции пистолетной стрельбы
[27]. Выставил «щит», закрывающий его самого и коня, дождался, пока нападающие разрядят свое оружие, и перешел в контратаку.
Ближайшего бандита, на вид самого опасного — с длинными руками и сабельным шрамом через левую щеку, — он без затей застрелил. Штуцерная пуля попала ему в грудь, опрокинув на круп лошади. Ян тут же отбросил ружье, выхватил пистолет и выстрелил в следующего. Но именно в этот момент обученный конь решил вздрогнуть и выстрел ушел мимо.
Лишившись огнестрельного оружия, Эссен обратился к магии. С левой его руки сползла вниз туманная лента «плети Хель», а правой, отбросив разряженный пистолет, он взялся за шпагу.
Удивительно, но, лишившись уже двоих своих товарищей, разбойники не утратили боевого духа. С решимостью, которую сложно ждать от простецов, выступающих против мага, они набросились на барона сразу с трех сторон. Ближайший рубанул тяжелым палашом — его удар пришелся на «щит». Зашедший с левой стороны попытался уколоть Яна в спину солдатским тесаком, но был буквально разрублен надвое взлетевшей полосой «плети». Третий же решил поступить подло и атаковал не всадника, а его животное.
Ян успел частично парировать выпад противника, но лезвие тесака все же зацепило бок скакуна в том месте, где его не прикрывала полусфера щита. Рана была неопасной, но болезненной. Не ожидавший такого конь взвился на дыбы, и Ян не сумел удержаться в седле.
Все, на что его хватило, это сгруппироваться и упасть так, чтобы не переломать себе кости. Да и под копыта собственного коня не попасть. Однако концентрация была разрушена, а значит, «щит» и «плеть» тут же развеялись. Юноша остался лишь со шпагой, которую сумел удержать и не пораниться ею при падении.
Перекатом уйдя в сторону, чтобы его не затоптали верховые, Ян вскочил на ноги и стал отступать. Ситуация изменилась. Разбойники оставались в седлах, получив возможность атаковать из более выигрышной позиции — сверху. Ян же лишился двух конструктов и находился внизу.
На этот раз всадники не пытались напасть на него сразу. Напротив, они слегка разъехались и принялись кружить вокруг Эссена.
«Желают истощить мои силы? — подумал юноша. — Странно, они совсем не боятся одаренного!»
Это, пожалуй, было самой большой проблемой. В Третьей Римской Империи про магов и их боевые возможности знали все. И эти двое оставшихся в живых бандитов, и их мертвые и раненый товарищи должны были понимать, что напали на человека, чьи возможности в разы превосходят обычные. Любой, даже самый слабый выпускник Гимнасия, был для шайки убийц очень сложной мишенью. Этих, однако, данное знание не остановило. Более того, лишившись половину своей численности, они продолжали сражаться. И, кажется, рассчитывали победить.
