Пока едва заметно. На некоторых стенах домов появились набухшие вены, за прозрачными стенками которых можно было разглядеть густую черную жидкость. Темнота ночного неба сменилась тусклым багрянцем, а вместо звезд загорелись блуждающие красные огни. Кое-где между камнями брусчатки стал расползаться сухой мох, кружева которого словно были выточены из желтоватой человеческой кости. Если же не обращать внимания на эти досадные странности, то можно было сказать, что город и не изменился вовсе.
— Олелькович сильнее на реальность воздействовал, — высказался Ян.
— О том же подумала, — кивнула София. — Думаешь, не Высший врата открыл, а такой же, как Адам? Химера?
— Если так, то у нас еще есть шанс.
Никита, слушавший разговор брата с сестрой, буркнул что-то вроде: «А раньше у его их не было, что ли? Чего мы тогда сюда прем?» Но сказал это без раздражения, больше для галочки. Просто, чтобы Эссены не забывали, что он и так пострадал во всей этой истории.
На подходе к площади их остановили. Не солдаты, насколько можно было судить по одежде, это были люди из Экзархата. Три человека: два обычных священника, довольно молодых, с бородами, больше похожими на пух, и святой воин. Богатырь, в отличие от батюшек, был чисто выбрит, одет не в сутану, а в кольчугу и островерхий шлем, а в руках держал не кадило с Писанием, а тяжелую палицу и круглый щит. В телесной мощи он значительно превосходил здоровяка-загонщика.
— Кто такие? — вопросил один из священников. Выглядел он чуточку старше и осанистее своего коллеги.
— Марочный барон Эссен с командой, — отозвался Ян, выступая вперед. — Заметил эманации Ада.
Второй священник, не говоря ни слова, оглядел пришельцев и очень характерно покачал головой. Мол, ну дети же, чисто дети! Куда вас занесло-то — тут на землю Преисподняя прорвалась! Сам он, что характерно, был старше Яна хорошо если года на три.
Святой воин лишь коротко скользнул по молодым людям взглядом и вернулся к наблюдению за площадью. А там было на что посмотреть.
Площадь, что не удивительно для пруссаков, формой и размерами напоминала армейский плац. На такой, по мнению Яна, бывавшего здесь и ранее, уместнее было проводить военные парады, нежели ярмарки, народные гуляния или городские праздники. Даже трибуна для парадов, мимо которой предполагалось шагать военным, на это намекала.
В основании этого прямоугольника находился дворец курфюрста, закрытый с фасада высокой кованой решеткой с расположенным за ней садом. По длинным сторонам площади стояли здания различных ведомств: ратуша, адмиралтейство, генштаб, рейхстах, а также Экзархат и неприметный на фоне прочих строений особняк в два этажа, принадлежавший Имперской Канцелярии.
Людей на площади было немного, человек, может, двадцать-тридцать. Разглядеть их получилось не сразу — в большинстве своем они испуганно жались к стенам строений и оградам, с ужасом взирая на княжеский дворец.
А тот привлекал внимание всех. Так было и в обычное время — монументальное, выстроенное в неоготическом стиле здание являлось настоящим украшением площади, да и всего города тоже. Но сегодня он притягивал к себе взгляды по другой причине. Именно от него шли волны Скверны.
— Прорыв произошел во дворце курфюрста? — спросил Ян обратившегося к нему священника.
Тот не стал устраивать представлений, мол, а по Сеньке ли шапка? Служебная информация, я не уполномочен, сударь, и все в таком духе. Может, в мирные времена марочные бароны и Экзархат и покусывали друг друга, но в ситуациях, подобной этой, предпочитали держаться вместе. Ян представился охотником, и этого первому священнику показалось достаточным.
— Да, — просто ответил он. — Не более получаса назад. Что послужило причиной, мы пока не понимаем.
— Это Высший, что тут понимать? — резко вклинился в разговор второй представитель Экзархата. — Народ империи погряз в грехах, вот и результат! Балы вместо покаяния, увеселения вместо поста — чего же было ждать? Теперь Кенигсберг падет, как пал Будапешт и…
— Это не Высший, — прервал фанатичную речь служителя церкви Ян. Обращался при этом он к тому священнику, с которым и ранее разговаривал, тот казался ему адекватнее. — Я уже сталкивался с таким во Львове. Человек, особая форма одержимого. Мы называем их химерами. Среди них есть такие, которые могут создавать Прорывы в ткани реальности и выпускать в наш мир Ад. Однако, стоит убить химеру, как проход сворачивается.
Оба священника и воин недоверчиво уставились на Яна. Подобную информацию до них никто не доводил. Старый лис Коваль и его начальство из Восьмого отделения, видимо, посчитали излишним распространяться об этом. Посчитали знание о том, что некоторые аристократические дома связаны с Адом, менее опасным, чем возможность Прорыва.
Ян махнул рукой, мол, некогда объяснять в подробностях, лучше поверьте на слово.
— Мне нужен целитель. И модумы-рекреаторы, — вместо этого сказал он. — Мой загонщик ранен, а члены команды получили магическое истощение. Возможно ли организовать это, святой отец? От нас будет больше толку, если мы сохраним силы.
— Где же вы их растратили, господин марочный барон? — язвительно осведомился фанатичный священник. — Пробивались с помощью смертельных конструктов через толпы взбунтовавшейся черни?
Этот служитель Экзархата явно происходил из благородного семейства. Какой-нибудь младший сын в многодетном семействе, а то и вовсе бастард. Только такие могли после принятия в сан разделять людей по сословиям.
— Прикончил двух химер в лесу под городом, — не позволяя себе злиться, ответил Ян. — Ночка выдалась — врагу не пожелаешь.
— Попробуем вам помочь, барон, — первый священник подозвал воина и приказал ему куда-то идти. — Меня, кстати, отец Авдий зовут. Мой коллега — отец Патрикий. Рады вашему появлению. Пока брат Валерий ищет целителя, позвольте ввести вас в курс происходящего. Тут у нас, как вы уже заметили, не только Прорыв, но и другие неприятности.
— Если вас не затруднит, — юноша с благодарностью кивнул, одновременно помогая Софии спустить Никиту с коня.
— Все одно мы здесь пока никаких других приказов, кроме блокирования площади, не получали, — махнул рукой священник.
Со слов отца Авдия, началось все вчера вечером с уличных беспорядков. Несколько работников мануфактур, как это уже бывало ранее, начали выступать на одной из площадей города — Торговой, — требуя повышения жалования и оплаты владельцем предприятия услуг целителей для пострадавших на производстве. Жандармерия, в чьем ведении находились подобные вопросы, отреагировала ожидаемо — выставила оцепление вокруг площади и начала задерживать демонстрантов. Разумеется, с применением силы — ни одна, ни другая стороны иных языков не признавали в принципе.
Через час выяснилось, что сторонников у протестующих гораздо больше, чем предполагалось в начале столкновения. Жандармы вывели на площадь два полных взвода, а вот рабочие, численность которых оценивали сперва не более чем в пять десятков, собрали около трехсот сторонников. Превосходящими силами стражей порядка довольно быстро вытеснили за пределы площади, четверых даже до смерти забили.
