Он по-прежнему оставался охотником. Тем, кто защищает людей и выслеживает тварей. Вот только твари эти перестали быть просто кровожадными, злобными и тупыми. Теперь они разрабатывали планы, действовали сразу на нескольких направлениях, создавали новые виды одержимых и строили из них отряды.
Можно было сказать, что в противовес имперской у Ада появилась своя армия. С родами войск, тыловым обеспечением, разведкой. Пока еще она была не слишком опытной, не прошедшей закалку боями, но за этим-то вопрос точно не станет.
Падшие учились. Менялись. Подстраивались. И хуже всего, что теперь они использовали не легионы Низших, а людей. Своих против своих. Вместо того чтобы заваливать противника мясом рядовых бойцов, они стали играть в политику. Умело использовать противоречия, которые так долго копились в Третьем Риме. Одних только садовников взять!
Там ведь, в этой организации, которая бросила вызов империи, одержимые если и имелись, то на самой вершине. Если верить той же Кристин, обычные люди сражались не за Падших, а за внушенные им идеалы. За свободу «захваченных московским царем» стран. За право говорить на своем языке, которого, к слову, их никто не лишал. За светлое будущее для своих детей.
Руками садовников против Третьего Рима, а значит, и против мира людей, работала вовсе не магия. И не порталы с той стороны теперь представляли самую большую опасность, не полчища свирепых чудовищ. Оружием создателей Пражского Манифеста и Венской Весны (а также едва не случившейся Прусской Жатвы — именно так, по рассказам виконтессы фон Кёниг, погромщики намеревались назвать свою новую акцию) теперь стала идеология.
В этих новых реалиях и охотники должны были измениться. Стать чем-то большим, чем умелые ищейки, натасканные на Скверну. Ян еще не понимал, во что ему предстоит переродиться, чтобы продолжать свое, завещанное предками, служение, но точно знал — сами изменения неизбежны.
— Это не сделка, — сказал он, отвечая до сих пор не отрывающей от него горящих глаз Софии. — Это стратегия, сестренка. Все изменилось. Мы тоже должны измениться.
Он собирался много чего ей сказать, но, услышав одновременно раздраженное и презрительное «пф-ф!», решил, что время этого разговора еще не настало.
— Пойдем посмотрим, что там на площади. В крипте святые отцы и без нас справятся.
Без помощи Эссенов обошлись и легионеры. Когда Ян с Софией, соблюдая максимальную осторожность, вышли из дворца, на них тут же наставил ружейные стволы целый взвод солдат. Оказывается, пока они убегали от бунтовщиков, устраивали им засады, сражались с химерами и выслушивали откровения одной юной колдуньи, в город вошли войска, расквартированные в предместьях.
Железная рука территориального легиона быстро навела порядок как в центре столицы Великого княжества, так и в жилых районах. Пруссаки слишком ценили порядок, а поэтому не особенно церемонились с теми своими согражданами, которые хотели его разрушить. Никаких увещеваний или уговоров разойтись по домам. Если на полусотню солдат шла толпа погромщиков, те останавливались и начинали стрельбу повзводно. Как правило, к четвертому залпу запал у бунтовщиков иссекал, и они разбегались по переулкам, оставив на земле своих мертвых товарищей по борьбе.
Конечно, мятежу лишь дали по зубам, выбив самые острые и выступающие. Если на этом все бросить, зараза вновь разрастется и начнет толкать сытых германцев, особенно молодую поросль, на всякие глупости. Имперской Канцелярии предстояло еще много работы в этой провинции, чтобы выкорчевать всю крамолу. И тут сведения Яна, полученные им от виконтессы, могли здорово помочь.
Однако, вместо того чтобы пойти с докладом к людям, принимающим решения, остаток этой ночи Эссенам пришлось провести в одной из комнат дворца, с выставленной у дверей вооруженной охраной. Оптиону, командовавшему задержавшим их отрядом, двое молодых дворян, вооруженных, в изорванной одежде и окровавленных, показались достаточно подозрительными для того, чтобы просто пропустить их.
В итоге из-под временного ареста брату с сестрой удалось выйти только поздним утром. К этому времени из крипты вернулись почти все войска, а в их «камеру» наконец заглянул вымотанный до состояния бледной тени архиерей Рикс.
— И правда, — сказал он, заходя в комнату. — Марочные бароны. Что вы здесь делаете?
— Задержаны, ваше преосвященство, — тут же поднялся на ноги Ян.
За время заключения он успел немного вздремнуть и выяснить у своих охранников, которые, хоть и блюли устав, но все же не проявляли к узникам чрезмерной жестокости, информацию о состоянии дел. София, вымотавшаяся гораздо сильнее брата, все еще спала.
Священник не стал шуметь, что, мол, героев этой ночи нужно немедленно выпустить. Вместо этого он устало прошаркал к дивану, на котором недавно спал Ян, с кряхтением на него сел и, испустив облегченный выдох, прикрыл глаза.
— Как же спина болит, — пожаловался он в пространство. Помолчал немного и добавил: — Вот уж не думал на старости лет столкнуться с настоящим Прорывом.
— Справились же, ваше высокопреосвященство, — не столько вопросительно, сколько утвердительно сказал юноша.
— С Божьей помощью, барон. С Божьей помощью. Давайте так, вы пока рассказывайте, а я, с вашего позволения, передохну несколько минут. Ежели задремлю — будите без стеснения. Начнем, пожалуй, с химер, которые атаковали нас из окон второго этажа. Я правильно понимаю, что это их тела нашли легионеры?
— Точно так, ваше высокопреосвященство!
— И давайте, юноша, без этого вот всего. Я за эту ночь с военными на десяток лет вперед наговорился. По-людски извольте.
Ян кивнул и выдал архиерею сжатую и отредактированную версию столкновения с химерами. Виконтесса фон Кёниг там не фигурировала, а вся заслуга в уничтожении слуг Падших полностью досталась Эссенам. За время рассказа священник хоть и сидел с закрытыми глазами, но ни разу не задремал. Напротив, судя по эмоциям на его лице, слушал он предельно внимательно.
А так как Кристин в его докладе не фигурировала совсем, охотник ни словом не обмолвился о том, что от нее услышал. В противном случае ему пришлось бы объяснять, откуда ему это вдруг стало известно, что, в свою очередь, потянуло бы за собой другие вопросы. И в конечном итоге разоблачило бы его.
Сведения, полученные от сбежавшей колдуньи, Ян собирался довести только до своего дяди, инквизитора из Восьмого отделения. А вот он уже и решит — нужно ли Экзархату о них знать или нет.
— Что ж, — произнес архиерей Рикс, когда молодой человек закончил говорить. — Крайне удачно вышло, что у ваша сестра оказалась потенциальным святым воином. Полное истощение резервуара, я полагаю?
Он качнул головой в сторону все еще спящей девушки. Ян кивнул.
— Ей бы стоило пройти полное обучение в Лицее, — протянул священник. Хитро взглянул на Эссена и внезапно совершенно не сообразно сану прыснул: — Ох, юноша, видели бы вы свое лицо сейчас! Да понимаю я все, не переживайте! Марочные бароны и Экзархат — вместе им не быть никогда! Глупость, как по мне, но сейчас точно не то время, чтобы рушить сложившиеся традиции. Не хватает еще сделать из лучших охотников империи врагов.
