После развода ничего не изменилось. Наполеон продолжил оплачивать долги своей бывшей жены.
Фредерик Массон констатирует:
«Он уплачивает 1 195 000 франков за национальное достояние в департаменте Диль, которое впоследствии послужат приданым Марии-Аделаиде, она же Адель, побочной дочери покойного господина де Богарне, когда Жозефина выдаст ее замуж за пехотного капитана Франсуа-Мишеля Леконта. Он уплачивает долг за Мальмезон, 225 000 франков – пустяки; он уплачивает 1 200 000 франков поставщикам, но предусмотрительно собирает все счета, приказывает привести их в порядок и, благодаря этому, вычтя стоимость недопоставленных предметов и понизив некоторые слишком высокие цены, отделывается половиной: 600 000 франков ровным счетом.
Этого могло быть достаточно для того, чтобы заставить Жозефину задуматься, если она вообще на это способна: муж, который так оплачивает более двух миллионов долгов, – это такой содержатель, какого нелегко найти, и который заслуживает того, чтобы для него кое-чем пожертвовать».
Похоже, Жозефина так ничего и не поняла, ни над чем не задумалась, ничем не пожертвовала. После развода выделенной ренты ей все равно не хватало, а Наполеон не мог допустить, чтобы Жозефина тратила больше, чем его новая жена, ставшая императрицей. Он не мог допустить, но она все же тратила, тратила, тратила…
Бернар Шевалье пишет:
«Наследники после смерти Жозефины обнаружили долгов на три миллиона франков, многие из которых восходили еще к первым годам Империи».
Брак Наполеона с Марией-Луизой Австрийской
Избавившись от Жозефины, Наполеон активно приступил к осуществлению своих матримониальных планов.
Уже 21 января 1810 года он собрал свое ближайшее окружение, чтобы спросить их мнение по поводу «брачного альянса, отвечающего интересам Франции». Большинство выступивших высказалось за девятнадцатилетнюю эрцгерцогиню Марию-Луизу, дочь австрийского императора Франца I и племянницу казненной Марии-Антуанетты, супруги казненного французского короля Людовика XVI.
Императрица Мария-Луиза с сыном, Римским королем. Художник Франсуа Жерар
Но тут выяснилось одно интересное обстоятельство: оказалось, что, разрушив брак гражданский, Наполеон еще не обрубил связывавшие его с Жозефиной церковные узы, а император Австрии категорически выступил против брака своей дочери, который заключался бы иначе, чем по предписаниям и канонам его религии.
Как выяснилось, правом расторгать королевские церковные браки обладал лишь один человек – папа Римский. Но Наполеон и тут быстро нашел нужное ему решение: 3 января 1810 года были в спешном порядке собраны один архиепископ и четыре епископа, которые, сославшись на небольшие нарушения процедуры бракосочетания, единогласно постановили, что «брак между императором и императрицей объявляется утратившим силу». Парижское архиепископство 12 января 1810 года подтвердило это решение, и попробовало бы оно его не подтвердить. Таким образом, последняя нить, связывавшая Жозефину с Наполеоном, лопнула окончательно и бесповоротно.
Поль-Мари-Лоран де л’Ардеш в своей «Истории императора Наполеона» по поводу этого брака пишет:
«На маршала Бертье было возложено поручение ехать в Вену с официальным предложением. Маршал прибыл в столицу Австрии в начале марта 1810 года и, доставив сперва портрет своего императора, представился австрийскому императору на торжественной аудиенции.
В короткой речи Бертье изложил причину посольства. Император отвечал, что согласен отдать Наполеону руку дочери. Эрцгерцогиня тоже выразила согласие, и 11 марта праздновали в Вене бракосочетание. Новая императрица французов отправилась в путь 13 марта, и 27-го прибыла в Компьень, где Наполеон располагал встретить ее. Первое свидание должно было происходить по великолепному церемониалу; но Наполеон не мог преодолеть своего нетерпения и нарушил правила, им же самим предписанные.
В сопровождении одного Неаполитанского короля, в дождливую погоду выехал он тайно из Компьеня, стал у дверей небольшой сельской церкви и, увидев Марию-Луизу, бросился к ее карете.
Они приехали в Компьеньский дворец вместе; потом отправились в Сен-Клу, где 1 апреля совершился гражданский брак. На другой день они въехали в столицу. Церемония духовного брака происходила в тот же день в Луврской капелле со всей придворной пышностью и с возможным великолепием католического венчания. Император и императрица приняли благословение на брак от кардинала Феша, в присутствии всей императорской фамилии, кардиналов, архиепископов, епископов, сановников и депутации от всех сословий государства. То было истинно народное торжество; весь Париж предался веселью, и даже соседние народы радовались, воображая, что брак Наполеона с австрийской эрцгерцогиней будет прямым залогом мира».
Переезд Жозефины в Нормандию
После заключения брака Наполеона с Марией-Луизой Австрийской Жозефина, дабы не травмировать нежных чувств «молодоженов», была отправлена в далекий Наваррский замок. Что называется, докатилась…
Новое место ее негласной ссылки находилось в Нормандии, в мрачном замке, построенном в ста с лишним километрах от Парижа. 11 марта 1810 года Наполеон преобразовал это скромное имение в герцогство и жаловал Жозефине титул герцогини Наваррской.
27 марта 1810 года рыдающая Жозефина оставила Мальмезон и отбыла в Нормандию.
Проезжавшую через Эврё несчастную изгнанницу Жозефину напоследок побаловали артиллерийским салютом и парадом национальной гвардии, но вся эта показуха никак не смогла сгладить тягостных впечатлений от ее нового места жительства. Наваррский замок, построенный в конце XVII века, был безвкусен и мрачен. Свое название «Наваррский» он получил от имени королевы Наваррской, первой жены короля Людовика XII, жившей здесь в изгнании в имении, на месте которого и был построен этот уродливый замок, представлявший собой трехэтажный каменный куб, планировавшийся в свое время, как основание для гигантского памятника знаменитому полководцу маршалу Тюренну. Памятник так и не был построен, а возведенного «уродца» местные жители прозвали «кастрюлей» за удивительную схожесть приплюснутого купола замка с этим предметом домашнего обихода. Вот в этой-то «кастрюле» и предстояло «царствовать» униженной и оскорбленной Жозефине.
Замок был холодным и полуразвалившимся, и уроженке солнечной Мартиники он показался, по меньшей мере, Северным полюсом. Уже через месяц она начала «бомбардировать» своего бывшего мужа просьбами разрешить ей вернуться в Мальмезон. «Ваше Величество может не сомневаться, – писала она, – что я буду жить в Мальмезоне в полном уединении так, словно я нахожусь за тысячу льё от Парижа».
15 мая, когда суета с бракосочетанием Наполеона немного улеглась, Жозефина, наконец, получила положительный ответ на свои мольбы. Для нее это было счастье, причем не то приятное ощущение, которое обычно получают от созерцания страданий ближнего, а настоящее счастье избавления от своих собственных страданий.
