Можно понять волнение молодого человека, но понять его можно по-разному.
Третий ребенок Гортензии родился на три недели раньше срока. Это дало повод для подозрений… Ревнивый Луи тут же объявил, что этот ребенок не его, и стал требовать от Гортензии признания в содеянных грехах.
Были ли у Луи Бонапарта основания для подобных подозрений? Конечно, были. Во-первых, их первого ребенка в Париже и так уже практически все считали не его сыном, а сыном Наполеона. Как говорится, прецедент имелся. Во-вторых, сам Луи прекрасно понимал, что тяжело болен (он был наполовину парализован, его позвоночник был искривлен, и он с трудом двигался), а в таком состоянии непросто стать отцом. В-третьих, их отношения с Гортензией, и без того отвратительные, к тому времени стали совсем никакими, и моменты их примирения и близости (если таковая еще вообще имела место) можно было пересчитать по пальцам.
Был ли будущий император Франции сыном Шарля де Флао или нет – этого мы никогда доподлинно не узнаем. Зато совершенно точно установлено, что он был отцом четвертого сына Гортензии, родившегося в Швейцарии в Сен-Морис-ан-Вале 15 сентября 1811 года, ставшего известным под именем Шарля-Огюста де Морни и сыгравшего заметную роль в образовании Второй империи.
На эту тему имеется масса утверждений. В частности, историк Рональд Делдерфилд пишет о де Морни:
«Он был талантливым молодым человеком, и это неудивительно, так как его предполагаемый отец де Флао определенно был незаконным сыном Талейрана, да и сам он происходил из рода Богарне и располагал действительно примечательной родословной».
Историки приводят массу деталей относительно тайного рождения этого ребенка. Например, Жан-Мари Руар в книге «Морни, сладострастник у власти» пишет:
«Гортензия, официально раставшаяся с Луи Бонапартом, беременна. Можно себе представить ее смятение. Что делать? Конец зимы и весна будут посвящены тайной подготовке рождения этого адюльтерного ребенка. Все было сделано, и хорошо сделано, чтобы окружить рождение сына Флао и королевы Гортензии максимальной тайной.
4 июля Гортензия выехала в Экс-ле-Бэн под предлогом необходимости повидаться с братом Эженом, по возможности тайно. Затем вместе с Флао она спустилась к озеру Мажор. Пара остановилась в Сен-Морис-ан-Вале. Префект, граф де Рамбюто, был другом Флао. Кстати сказать, страницы регистрации гражданского состояния за сентябрь 1811 года куда-то исчезли».
Андре Кастело утверждает:
«Гортензия отправилась в дорогу 31 августа 1811 года и встретилась с Флао в Преньи-ля-Тур, около Женевы. Затем, 14 сентября, оба они поехали в Италию. Кардинал Феш был прав: королева в очередной раз ошиблась в расчетах и в дороге, в Сен-Морис-ан-Вале, 15 сентября родила мальчика, который станет герцогом де Морни».
Анри Бордо в книге «Сердце королевы Гортензии» дает уточнения относительно поведения Шарля де Флао:
«В любом случае, он со своей матерью уладил все во имя чести королевы. Ребенка забрала себе графиня де Соуза, которая и тайно воспитала его у себя в доме на улице Сен-Флорентен».
Биограф Гортензии Франсуаза Важене пишет:
«Гортензия пункт за пунктом следовала своему плану: после вод Экса было предпринято маленькое путешествие в Швейцарию, где она жила в Преньи с 31 августа, затем через две недели она перебралась к озеру Маджоре. Она писала гувернантке своих детей мадам де Бушпорн в Париж: „Я буду в Париже с 10 по 15 октября. Не пишите мне больше после 20 сентября, так как я уже буду в дороге”.
Флао сопровождал ее. Они остановились в Сен-Морис-ан-Вале. Дальше они не поедут. Без сомнения, Морни родился там 15 или 16 сентября…
Второе действие: перевозка ребенка в Париж и его регистрация там. Этим занимался Флао. Его мать и он сам все предусмотрели и все организовали… Таким образом, 22 октября 1811 года в мэрии 3-го округа Парижа было зарегистрировано рождение Шарля-Огюста-Луи-Жозефа, рожденного накануне от Эмили-Корали Флёри, жены Огюста-Жана-Гиацинта Деморни, проживавшей в Виллентанёзе».
Франсуаза Важене уверена, что это подставные лица. По ее мнению, «существует две версии, обе малодоказуемые, рождения де Морни». Согласно первой, он родился 17 сентября 1811 года в окрестностях Экса в имении доктора Эме Рея. Согласно второй, королева инкогнито вернулась в Париж и родила у мадам де Соуза, а в это время Флао ждал в соседней комнате.
В обоих случаях существовала вероятность, что королева будет узнана. В то же самое время в Швейцарии (а мы имеем доказательства того, что она туда ездила с Флао) она могла свободно жить с ним, как обычная пара.
Франсуазе Важене вторит Констанция Райт:
«21 сентября Флао вернулся в Париж. Менее чем через три недели Гортензия перебралась на улицу Черутти. 22 октября некий доктор Клод-Мартен Гардьен зарегистрировал в мэрии 3-го округа рождение ребенка мужского пола, родителями которого были записаны Огюст-Жан-Гиацинт Деморни, бывший поклонник Жозефины, и его жена Эмили-Корали».
Шарль-Огюст де Морни впоследствии стал политическим деятелем, председателем Законодательного корпуса при Второй империи. Он был женат на дочери Николая I Софье Трубецкой, родившейся в 1838 году. От этого брака у них было четверо детей: дочери Мария и Матильда, а также сыновья Серж и Шарль-Огюст, женившийся в 1886 году на дочери президента Венесуэлы.
Итак, почти доказано, что Шарль де Флао был сыном господина де Талейрана, а император Наполеон III, вполне вероятно, был сыном Шарля де Флао. Таким образом, получается, что всю жизнь стремившийся к вершине власти, шедший ради этого на любые подлости и живший по им же придуманному принципу «Принципов нет, а есть события, законов нет – есть обстоятельства» наполеоновский министр иностранных дел, в конце концов, достиг своей цели. Правда, если это и так, то достиг своего он лишь виртуально, ведь сам Талейран умер в 1838 году, а его вероятный внук Шарль-Луи-Наполеон стал императором лишь через четырнадцать лет после этого. Впрочем, неопределенность всей этой истории честолюбивого и мечтавшего о бессмертии Талейрана тоже вполне устраивала. Он говорил: «Я хочу, чтобы на протяжении веков продолжали спорить о том, кем я был». Прошло более полутора веков, а о нем продолжают писать и спорить, значит, своего он все-таки добился.
Глава шестнадцатая. Приближение катастрофы
Последняя встреча Наполеона и Жозефины
А тем временем дела Наполеона шли все хуже и хуже. Кое-как миновал трагический 1812 год, и вслед за ним началось Великое Освобождение Европы…
Наполеон, как известно, был очень суеверным человеком. В начале апреля 1813 года он впервые почувствовал, что судьба ему не благоприятствует, и его потянуло к той, кто четырнадцать лет была его «добрым ангелом».
Он приехал в Мальмезон, где Жозефина встретила его с трогательной радостью.
– Счастье изменило мне в тот день, когда мы расстались с тобой, – сказал Наполеон. – Видно, я не должен был этого делать.
