Глава девятнадцатая. Дальнейшая судьба Мальмезона
Герцог Лейхтенбергский
Эжен де Богарне, ставший хозяином Мальмезона, в обмен на полученные в порядке компенсации «за уступленные итальянские земли» пять миллионов франков в 1817 году получил от своего тестя, короля Максимилиана, ландграфство Лейхтенберг и епископство Эйхштадт.
Ландграфство Лейхтенберг (чуть больше двухсот квадратных километров) находилось в Баварском округе Пфальц. Свое имя оно получило от старинного замка Лейхтенберг в местечке того же имени, родовом поместье ландграфов фон Лейхтенберг, мужская линия которых прекратилась в 1647 году. В конце XVII века гандграфство было уступлено курфюрсту Максимилиану Баварскому, а тот, в свою очередь, передал его своему сыну Максимилиану-Филиппу. Когда последний в 1705 году умер бездетным, ландграфство было отдано князю Леопольду фон Ламберг, но в 1714 году снова возвращено курфюрству Баварскому.
Что касается Эйхштадта, то эта небольшая территория в Средней Франконии в 1802 году была обращена в епископство.
Так в 1817 году был создан знаменитый Лейхтенбергский герцогский дом, основанный на владении землями бывшего ландграфства Лейхтенберг и епископства Эйхштадт (всего около трехсот квадратных километров), с титулом Его Королевского Высочества, переходящим по праву первородства (прочим членам рода был присвоен титул Светлейших князей).
Историк Десмонд Сьюард пишет:
«В конце концов, бывший вице-король Италии так и не удостоился княжества. Вместо этого он получил денежную компенсацию, что сделало его владельцем несметных капиталов. В 1817 году преданный ему тесть, король Максимилиан, наградил его титулом герцога Лейхтенбергского и первого пэра Баварии, что поставило Эжена вместе со званием „Ваше Королевское Высочество” лишь на ступеньку ниже принцев крови. Эжен также был произведен в командиры одного из баварских полков легкой пехоты. Он вел счастливую жизнь в своей прекрасной резиденции в Эйхштадте, в окружении обожаемой и преданной Августы и семи отпрысков, посвящая почти все свободное время охоте на диких кабанов в горных лесах».
В событиях, известных как «Сто дней» Наполеона, Эжен де Богарне не принимал никакого участия, хотя и был 2 июня 1815 года возведен Наполеоном в достоинство пэра Франции.
Эжен де Богарне оставался в Баварии, при дворе короля Максимилиана. Поражение Наполеона при Ватерлоо и его ссылка на далекий остров Святой Елены – все эти события были восприняты им с грустью, но он не изменил своего решения не заниматься больше политикой, сосредоточив все свои усилия на семье и воспитании детей.
Смерть Эжена де Богарне
В самом деле, после 1815 года Эжен де Богарне окончательно решил посвятить себя частной жизни, занявшись упрочением своего благосостояния и подготовкой выгодных браков для своих детей. К тому же он дал слово не только никогда не принимать сторону Наполеона, но и вообще не покидать Баварии.
Последние годы жизни Эжен де Богарне жил в своем имении или в Мюнхене, где в построенном им дворце разместилась галерея картин, собранных в Италии, и другие предметы изящных искусств.
В начале 1823 года Эжена де Богарне поразил первый приступ болезни. Это случилось в Мюнхене, и в течение шести недель практически во всех церквях города проходили молебны о даровании ему выздоровления, что наглядно показывает, насколько он был любим людьми. Болезнь отступила, и врачи предписали Эжену де Богарне пройти лечение на мариенбадских водах.
На какое-то время это помогло, и вскоре (в конце августа 1823 года) Эжен де Богарне вернулся в Мюнхен. Но к концу года его состояние снова ухудшилось – он стал жаловаться на участившиеся головные боли.
В ночь на 21 февраля 1824 года Эжен де Богарне скончался. Считается, что причиной его скоропостижной (ему было всего сорок два года) смерти стал приступ апоплексии. Говоря современным языком, у Эжена де Богарне случился повторный инсульт, то есть внезапное нарушение мозгового кровообращения, спровоцированное участием в охоте на кабана. Это занятие Эжен де Богарне просто обожал, но оно было строго противопоказано только что пошедшему на поправку человеку.
Есть и другие версии причин смерти Эжена де Богарне. Например, историк Десмонд Сьюард утверждает, что «Эжен был уже болен раком и скончался в 1824 году».
Похороны были грандиозными. Вся Бавария после этого покрылась черными траурными лентами. Многие люди искренне плакали.
Во Франции, когда о его смерти доложили королю Людовику XVIlI, монарх воскликнул:
– Я очень опечален!.. Принц Эжен был благородным человеком…
Действительно, Эжен де Богарне был уникальным человеком, о котором до сих пор никто не может сказать ни одного плохого слова. Даже Наполеон, частно бывавший несправедливым к людям, на острове Святой Елены написал о нем:
«Я очень доволен Эженом. Он ни разу не доставил мне никаких огорчений».
Эжен де Богарне был похоронен в мюнхенской церкви Святого Михаила. На его памятнике из белого каррарского мрамора работы знаменитого скульптора Антонио Кановы высечен данный ему Наполеоном девиз «Честь и преданность», который Эжен де Богарне оправдал всей своей жизнью.
Военный историк Антуан-Анри Жомини написал об Эжене де Богарне:
«Храбрый, хладнокровный, понимающий военное дело, он умел окружать себя людьми искусными и слушать их советы; это последнее достоинство стоит иногда гениальных вдохновений высшего дарования».
Продажа Мальмезона
Эжен де Богарне сохранял за собой Мальмезон до самой своей смерти, а в 1828 году его вдова, Августа Баварская, продала поместье шведскому банкиру Йонасу Хедерману, а тот, в свою очередь, в 1842 году перепродал его Кристине Испанской, вдове испанского короля Фердинанда VII.
Виктор-Донатьен де Мюссе в своих «Мемуарах» рассказывает о своем визите в Мальмезон, имевшем место в конце июня 1828 года, следующее:
«Вчера мы ездили в Мальмезон. У нас был билет, аннулированный четыре года назад, и нам не позволили войти, но потом появился один господин с билетом: он пригласил нас войти вместе с ним, и мы приняли это приглашение с признательностью. Мальмезон стоял на продажу после смерти Эжена де Богарне. За него хотели два миллиона, что не было слишком дорого, так как имение включало в себя 1700 арпанов
[13] земель, лесов и лугов».
Графиня Анна Потоцкая, посещавшая в то время Мальмезон, рассказывает:
«Нам показали Мальмезон, начиная с чердака и кончая подвалом. Я не могу выразить словами, с каким интересом, с каким жадным любопытством рассматривали мы жилище, бывшее свидетелем стольких великих событий.
Сколько невыразимого упоения, любви, славы, бесчисленных триумфов, фантастических рассказов! Вся жизненная драма героя развертывались здесь в течение десяти лет, и, казалось, все было полно здесь еще трепещущими воспоминаниями, которые придавали настоящему как бы отблеск прошлого. Спальня Наполеона – та, где он Первым консулом мечтал о всесветной монархии, а потом неограниченным монархом, увитым славой, искал отдыха, – оставалась в том же виде, в каком он ее покинул… Жозефина запретила пускать туда любопытных, и только благодаря настойчивым просьбам и золоту нам удалось проникнуть в нес.
