Мы столь многого не знаем, что я часто задаюсь вопросом: будет ли иная цивилизация – имеющая преимущество перед нами в миллиард лет развития науки, – вообще считать нас разумным видом? Мне кажется, что наши шансы на подобное великодушие будут зависеть не от того, сколько мы знаем, а от того, каким образом мы получаем знания, – буквально, от нашей приверженности научному методу. Именно способность беспристрастно оценивать полученные данные, независимо от того, подтверждают они или опровергают ваши гипотезы, является критерием причастности человечества к тому, что можно назвать универсальным разумом.
Очень часто детективный сюжет в астрофизике начинается с того, что в экспериментальных или наблюдательных данных проявляется какая-то аномалия, вдруг открываются факты, не соответствующие ожиданиям и не объясняемые исходя из того, что мы уже знаем. В такой ситуации обычно сразу предлагается множество альтернативных объяснений, которые затем, на основании новых данных, исключаются, одно за другим, – до тех пор пока не будет найдена верная интерпретация. Такое произошло, например, с историей открытия Фрицем Цвикки темной материи в начале 1930-х годов. Его предположение основывалось на том, что, согласно расчетам, наблюдаемое движение галактик в скоплениях говорит о наличии там большей массы, чем мы видим непосредственно в телескопы. Эта гипотеза игнорировалась до 1970-х годов, пока не появились новые, дополнительные данные о движении звезд в галактиках, а скорость расширения Вселенной не была измерена более точно, – факты убедительно подтвердили правильность идей Цвикки.
Этот процесс просеивания фактов может разделить, даже произвести раскол в целой научной дисциплине, противопоставить одни объяснения вместе с их сторонниками – другим, до тех пор пока одна сторона (хотя и не всегда) не представит убедительных доказательств.
Так было и во время дебатов по поводу Оумуамуа, которые из-за отсутствия твердых доказательств у какой-либо из сторон продолжаются по сию пору. На деле стоит признать: вероятность того, что ученые когда-либо в будущем получат новые, решающие свидетельства, предельно мала. Невозможно догнать и сфотографировать Оумуамуа. Данные, которые у нас есть сейчас, – это все, что у нас есть и будет в принципе, и это оставляет нам возможность выдвигать лишь те объяснения, которые основаны на уже имеющихся свидетельствах. Это, конечно, чисто научный подход. Никто не может изобретать новые доказательства, никто не может игнорировать имеющиеся доказательства, даже если они опровергают ваши гипотезы, и никто не может – как в том старом мультфильме про ученого, решающего сложное уравнение, – просто подставить нужную цифру, «и тогда произойдет чудо». Однако наиболее опасным и неприятным итогом всей истории было бы сказать: «Ну что же, Оумуамуа, здесь больше нечего исследовать, пора двигаться дальше, мы узнали все, что возможно, а теперь нам нужно заняться обычными делами». К сожалению, на момент написания этой книги многие ученые уже приняли решение действовать именно так.
Поначалу научные дебаты по поводу Оумуамуа проходили довольно спокойно. Я связываю это с тем, что на раннем этапе исследования мы еще не знали о самых странных аномалиях этого объекта. Казалось, эта детективная история рассказывает о деле, которое было сначала открыто, а затем успешно раскрыто: наиболее вероятное объяснение гласило, что Оумуамуа – это прилетевшая из межзвездного пространства комета или астероид, и это объяснение было самым простым и понятным.
Осень 2017 года продолжалась, а я, как и значительная часть международного научного сообщества, все никак не мог избавиться от недоумения, возникшего в связи с имеющимися данными. Я – опять же, вместе с большой частью научного сообщества – не видел весомых доказательств в пользу гипотезы «Оумуамуа – межзвездная комета или астероид». Пока все пытались привести имеющиеся свидетельства в соответствие с этим объяснением, я начал формулировать альтернативные гипотезы для объяснения все растущего числа странных особенностей Оумуамуа.
* * *
Что бы мы ни решили в итоге по поводу Оумуамуа, большинство астрофизиков согласятся, что он был и остается аномалией сам по себе.
Начнем с того, что до Оумуамуа в Солнечной системе не был зафиксирован ни один объект, о котором с уверенностью можно было сказать, что он прибыл из межзвездного пространства. Одно это обстоятельство сделало полет Оумуамуа историческим событием, – что привлекло к нему внимание множества астрономов, – которые собрали еще больше данных наблюдений, – которые были затем интерпретированы, – что позволило выявить еще больше аномалий, – что снова привлекло еще больше внимания астрономов, и так снова и снова.
Настоящая детективная история началась тогда, когда обнаружились новые аномалии. Чем больше мы узнавали об Оумуамуа, тем больше понимали, что этот объект действительно «загадочен», как сразу окрестили его медиа.
После того как обсерватория на Гавайях объявила об открытии, астрономы всего мира направили на Оумуамуа множество телескопов, хотя к тому времени он успел переместиться во внешние области Солнечной системы. Научное сообщество проявило, как бы это сказать, живое любопытство. Все было похоже на то, как будто к вам зашла на ужин дама, и все прошло прекрасно, но, когда она вышла за дверь и ее каблучки застучали по темной улице, вы вдруг осознали, насколько загадочна и странна была посетившая вас особа. У ученых возникло множество вопросов по поводу нашей гостьи из дальних звездных миров, но мы понимали, что времени узнать о ней еще что-то у нас совсем немного. Оставалось лишь более пристально обдумать то, что мы узнали о ней во время «ужина», а также продолжать наблюдать, сколько возможно, за удаляющейся фигурой незнакомки, пока она совсем не исчезнет в межзвездной ночи.
Был вопрос, который беспокоил всех: как выглядит Оумуамуа? У нас не было тогда и нет сейчас четкой фотографии, которой можно было бы полностью доверять. Однако у нас есть данные телескопов, в течение одиннадцати дней собиравших все данные, которые они только могли уловить. И после того как телескопы были наведены на Оумуамуа, они начали собирать информацию, в том числе о том, как объект отражает солнечный свет.
Наше Солнце можно сравнить с фонарем, который освещает (и делает таким образом видимыми) не только все планеты, вращающиеся вокруг, но также и любой объект, который подходит к нему достаточно близко и который достаточно велик, чтобы его можно было рассмотреть с Земли. Чтобы понять это, для начала нужно понять, что практически во всех случаях, когда два объекта движутся друг относительно друга, они будут испытывать и взаимное вращение. Помня об этом, представьте себе идеальную сферу, приблизившуюся к Солнцу на своем пути сквозь нашу Солнечную систему. Яркость отраженного ею солнечного света будет постоянной, потому что площадь поверхности вращающейся сферы, которая обращена к Солнцу, также всегда одинакова. Однако для всех других тел, кроме сферы, яркость отраженного света Солнца будет изменяться со временем, по мере вращения тела. Например, футбольный мяч
[7] будет отражать больше света, когда обращен к Солнцу длинной стороной, и меньше света, когда он обращен короткой стороной.
