Каким бы слабосвязанным ни было это облако, гипотеза все же требует, чтобы и деволатизированный Оумуамуа имел какую-то степень связанности. Ведь то, что осталось, обладало достаточной структурной целостностью, чтобы продолжать полет дальше, о чем ясно говорят данные наблюдений. Деволатизация представляет собой процесс, при котором объект – например, кусок угля – помещается в такие условия (высокая температура и т. д.), при которых один из его компонентов улетучивается. Один из примеров деволатизации, хорошо знакомый всем, – превращение куска угля в шлак при горении.
Гипотеза, таким образом, утверждает, что не содержавшая в своем составе углерода комета деволатизировала в высокопористую связанную экзотическую форму, которая могла совершать отклонения на статистически значимую величину угла, как это мы наблюдали у Оумуамуа. Чтобы объяснить, как это произошло, гипотеза делает следующий шаг. Итак, это структурно слабосвязанное облако пыли отклонилось (без образования видимых для приборов испарений газа или мелких обломков) – по причине «воздействия давления солнечного излучения».
Похожая концепция ледяной пористой структуры была выдвинута несколькими месяцами позже другой исследовательницей, на этот раз из Института исследований космоса с помощью космического телескопа (STScI). Десять лед назад мы вместе с этой ученой сделали первый прогноз ожидаемого количества гостей из межзвездного пространства на основе оценок для нашей Солнечной системы (этот прогноз оказался на несколько порядков меньше, чем было нужно для предсказания Оумуамуа, что является, возможно, еще одной аномалией). Теперь же моя коллега решила объяснить природу аномального движения Оумуамуа. По ее расчетам, для того чтобы солнечный свет произвел необходимое действие, средняя плотность «пористого Оумуамуа» должна была быть необычайно низкой – в сто раз меньше, чем у воздуха.
Представьте себе удлиненную сигару или сплюснутый блинчик, размером с футбольное поле, достаточно прочный и целостный, чтобы совершать оборот вокруг своей оси каждые восемь часов, но в то же время мягкий и невесомый, весящий в сто раз легче облака. Эта гипотеза, мягко говоря, кажется не слишком правдоподобной, большей частью потому, что воображение – это ее единственное основание, и никто никогда не наблюдал таких объектов. Естественно, то же самое можно сказать и по поводу распространенности в природе объектов в форме сигары или в форме блина. Мы раньше никогда не наблюдали объектов такой формы и таких необычных размеров, как Оумуамуа, будь они пушистыми и невесомыми или какими-то другими.
Давайте пока оставим в стороне вопрос о составе данного объекта и более внимательно рассмотрим его форму. Никто, сидя за столом для завтрака, никогда не перепутает сигару и блинчик. Они разительно отличаются друг от друга. Тогда почему мы должны делать выбор между этими двумя специфическими формами, когда представляем себе летящий сквозь космос Оумуамуа?
Еще один ученый, астрофизик из Университета Макмастера, также проанализировал имеющиеся данные, чтобы попробовать разгадать загадку Оумуамуа. Он рассмотрел все модели светимости, которые можно было построить на основе данных наблюдений, и пришел к выводу: вероятность того, что Оумуамуа имеет сигарообразную форму, довольно мала, а вот шансы на то, что он имеет форму диска, намного выше – 91 процент. Вспомните, пожалуйста, об этих цифрах, когда увидите еще одно творение очередного художника, изобразившего Оумуамуа в виде вытянутой сигарообразной скалы. Полезно также вспоминать об этом, когда вам на глаза попадается какая-нибудь гипотеза о природном происхождении таких вытянутых объектов, утверждающих, к примеру, что они возникают в ходе неких очень маловероятных процессов плавления и последующего растяжения под влиянием приливных сил, возникающих из-за близости траектории объекта к звезде. Ценность подобных объяснений в свете такого анализа кажется сомнительной, когда дело касается Оумуамуа.
Существует ли какой-то другой, не столь замысловатый способ получить требуемое соотношение площади поверхности к объему в объекте блинообразной формы? Да, он существует. Вы можете построить такой тонкий и прочный рукотворный аппарат, способный под воздействием давления солнечных лучей отклоняться от траектории в точном соответствии с заданными условиями.
4. Звездные чипы
Я начал интересоваться поиском внеземных цивилизаций, задумываться над тем, существуют ли где-то вне Земли обитаемые миры, еще за многие годы до открытия Оумуамуа. Мой интерес подогревался наукой и фактами, а не научной фантастикой. Как было уже здесь сказано, я люблю хорошие истории, и я люблю науку, но я боюсь, что литература, которая не в ладу с физикой и стремится привлекать людей «невероятным», мешает и науке, и нашему прогрессу.
Как бы то ни было – кому интересно невероятное, когда у нас есть нечто столь очевидное? Факт существования разумной жизни на Земле – более чем достаточное основание для серьезных научных, а не (не)научно-фантастических поисков жизни где-то во Вселенной.
У меня было это чувство с самого начала моей карьеры в астрофизике. Но только в 2007 году о моем интересе к этой теме стало известно публике – после того как мы с космологом Матиасом Залдарриагой выступили с предложением начать прослушивать радиоэфир в поисках внеземных радиосигналов.
Это был своего рода дебют, имевший, как оказалось, далеко идущие последствия.
* * *
Наш странный исследовательский проект с Матиасом вырос из моей работы по ранней Вселенной; «космический рассвет» – тема, которой я увлекся еще в 1993 году, когда перешел из принстонского IAS в Гарвард. Вопрос, который волновал меня, звучал так: «Когда звезды “включились” в первый раз, то есть в какой момент законы природы объявили: “Да будет свет”»? Размышления о процессах рождения звезд заставили меня, уже спустя годы, задуматься о том, как цивилизации могут подслушивать друг друга. Но в то время это был вопрос, на который не было никакого ответа.
Если вкратце, чтобы заглянуть в далекое прошлое, в самые ранние эоны Вселенной, необходимо исследовать слабое радиоизлучение первичного водорода – самого распространенного элемента во Вселенной. Лучше всего это делать с помощью телескопов, которые способны распознавать на небе характерный «отпечаток» этого первичного водорода: его собственное излучение, длина волны которого с изначального значения в двадцать один сантиметр растягивается (т. е. длина волны смещается в красную сторону спектра, в сторону более длинных волн – претерпевает «красное смещение») до метровой и более длины, с тех пор как Вселенная продолжила расширение во времена «космического рассвета».
К середине 2000-х эти исследования, ранее возможные только в теории, стали обретать экспериментальное измерение. Наконец-то началось строительство длинноволновых радиотелескопов, один из которых – Мёрчисонский широкополосный антенный комплекс (Mur-chison Widefield Array, MWA), в пустыне на западе Австралии – был международным проектом с участием ученых и институтов из Австралии, Новой Зеландии, Японии, Китая, Индии, Канады и США.
Как и в случае со многими другими обсерваториями мира, выбор в пользу такой удаленной местности для строительства этой километровых размеров сети антенн был сделан по причине отсутствия загрязнения – только в данном случае не светового, а загрязнения радиоволнами, излучаемыми земной техникой. Наши телевизоры, мобильные телефоны, компьютеры, радио – все излучают радиоволны на тех же частотах, на которые был настроен телескоп MWA для выполнения своей научной работы – улавливания радиоизлучения первичного водорода из ранней Вселенной. Еще один пример того, как технический прогресс может скорее мешать, чем помогать астрономам.
