– Вы слишком добры, государь, – едва не поперхнулся молодой человек, бывший всего лишь двумя годами старше меня.
– Не скромничайте, мой друг. Как ни далека от нас Прага, мы наслышаны об одном из самых талантливых ее ректоров.
– Но как? – простодушно развел руками Ян, видимо не привыкший к столь любезному обращению.
– Ну я все-таки не только русский царь, но и германский фюрст. Вы ведь учились в Гейдельбергском университете, не так ли?
– Да, ваше величество!
– Моя матушка тоже хотела, чтобы я там учился, но, к сожалению, судьба распорядилась иначе.
Последнее было чистой правдой. Герцогиня Клара Мария и впрямь желала, чтобы ее непутевый отпрыск получил достойное его происхождения образование именно в этом университете. Но, к сожалению или к счастью, тут уж как посмотреть, юный принц пожелал перед этим немножко погостить в Кляйнештадте.
– Я полагаю, в Гейдельберге гордились бы таким учеником, – дипломатично заметил Коменский.
– Итак, о чем вы хотели со мной поговорить?
– Прошу простить мне мою дерзость, государь, но я, равно как и мои соотечественники, хотел бы прояснить нашу дальнейшую судьбу. Когда мы оказались в Мекленбурге, одним из нас обещали землю, другим – возможность заниматься своим ремеслом…
– Они получат все, что было обещано. Земли у нас много, искусные мастера нам нужны, однако…
– Что, ваше величество? – с готовностью спросил Ян, видя, что я остановился.
– Неужели вы мечтали стать фермером?
– Нет, конечно. Мне было сказано, что нужны преподаватели в русский университет, но…
– Что – но?
– Но его нет!
– В таком случае его необходимо создать.
– За те недели, что нахожусь в вашей, государь, столице, я взял на себя труд составить проекты устава и царского статута для первого российского университета. Вот эти документы. – И он с почтительным поклоном передал их мне.
– Замечательно! Именно на такую инициативу я и рассчитывал, приглашая столь деятельного и высокоученого мужа и просветителя. Жду и впредь от вас, господин ректор, усердия и реальных свершений на ниве насаждения образования в моем богоспасаемом государстве.
– Боюсь, это будет очень трудно.
– Что вас смущает?
– Видите ли… – замялся Ян. – Я чужак в этой стране, и мне не совсем понятны ваши законы и обычаи. Здешние чиновники, которые, кажется, должны во всем нам помогать, усиленно делают вид, что знать не знают о наших проблемах. А люди, давно переехавшие в Москву, узнав об этих затруднениях, смеются и утверждают, что надо давать подарки. Но откуда у нас, бедных беженцев, деньги на подношения? К тому же разве не вы пригласили нас сюда?
Судя по всему, вопрос оказался, что называется, животрепещущим и вызвал большое оживление у всех присутствующих. Некоторые даже зашумели, явно рассчитывая, что их слова достанут до моего уха.
– Нам обещали хлеб, мясо и иные продукты, но мы не получили ничего!
– А еще меха для одежды!
– А за открытие пивоварни требуют десять сороков белок, а я даже не знаю, что это!
В принципе все понятно. Чинуши везде и всегда одинаковы, назови их хоть асессорами, хоть подьячими, суть от этого не меняется. И да, подарки мои дьяки требуют почти в открытую, невзирая на риск попасться. Сам видел, как Никита Романов таскал за бороду нерадивого подьячего, вымогавшего взятку у челобитчика, и грозил подвесить на дыбе. Ничего не помогло. То есть схваченный на горячем коррупционер конечно же каялся и божился, что больше так не будет, после чего с прежним пылом принялся за старое.
– Минуточку тишины, господа! – прервал я их. – Мне, конечно, прискорбно слышать о мздоимстве приказного люда, но все же, полагаю, разбираться надо в каждом случае отдельно. Я считаю, что непозволительно мазать грязью моих слуг, прежде не разобравшись в произошедшем. В каком-то деле причина затяжки может быть от дьяков никак не зависящей. Но в любом случае вам следует написать жалобу, или, как принято называть ее здесь, челобитную и подать ее дьяку Грамотину, который и будет заниматься этой проблемой.
– Дьяку? – с изрядным скепсисом на лице переспросил Коменский.
– Вполне понимаю ваши опасения, но Иван Тарасович долго жил за границей и не чужд просвещения, а потому, уверен, вы найдете общий язык. Но чтобы вам было совсем спокойно… скажите, вы играете в шахматы?
– Да, – удивился Ян.
– Прекрасно. Вы будете приходить ко мне в Кремль и информировать обо всех неурядицах, какие только возникнут в делах.
– Как вам будет угодно, но при чем тут шахматы?
– Приходите и тогда узнаете.
Для себя отметил, что каким бы толковым ни был Коменский, а без русского специалиста ему эту задачу не вывезти. Есть у меня на примете один очень грамотный товарищ. Анисим Михайлов Радишевский – ученик самого первопечатника Ивана Федорова! В начале этого года он с помпой презентовал мне плоды своих многолетних трудов. Называлось это фундаментальное и охватывающее почти все отрасли военного дела произведение «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки». Подписано было скромно: «Написал сию Воинскую книгу к царскому величеству его государский холоп, многогрешный Онисим Михайлов в великом и царствующем граде Москве в лето 7129 сентября в 26 день
[36]».
Человек он многогранный, истинный сын эпохи универсалов и энциклопедистов! Пушкарских дел мастер, военный инженер-розмысл, печатник, гидротехник, строящий глубочайшие в России колодцы, а еще и инженер-строитель, полиглот и настоящий ученый. Мужик он в возрасте, но еще очень даже бодрый и полный сил. Вот пусть и станет проректором и отвечает за все общение с приказными и прочими начальниками.
Убедившись, что русский царь голов не откусывает, кровью не питается и вообще весьма мил и прост в общении, ко мне один за другим потянулись представители разных групп иноземцев и беженцев. Каждый нес готовый проект. Большинству требовалась земля для поселения. В размере и качестве, а заодно всякие льготы и помощь с моей стороны. И, само собой, все просили о налоговых послаблениях, о скромной арендной плате за землю и еще много о чем.
Другие жаждали основать предприятия. Стекольные, суконные, ткацкие, кожевенные, бумажные мануфактуры, селитряницы, пороховые мельницы, литейные, медные и железоделательные заводы. Многие горели желанием получить право на поиск руд и дальнейшую их разработку согласно недавнему моему указу, разрешающему всем вести геологоразведку и добычу при условии сдачи злата-серебра в казну. Каждому требовалось определить место, опять же подыскать работников, обеспечить ресурсами, особенно лесом, который пока что единственный источник для плавильных печей.
Все происходящее меня весьма порадовало. Если хотя бы часть из затеянного воплотится в жизнь, страна получит сразу и много! А мы подсобим!
